Читать книгу - "Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот"

Садовник смутился и достал из кармана два золотых: это было в четыре раза больше того, что он обещал Гзайлуну. Уатба хотела было отказаться, ибо понимала, что это слишком много, а чужого она отродясь не брала. Но рядом стояли соседи, и ей захотелось, чтобы они поверили, будто ее муж смог заработать за месяц целых два золотых. В общем, женщина забрала деньги и одежду Гзайлуна и вернулась домой.

Пять дней прошли тихо и спокойно, раненый полностью пришел в себя, и Уатба снова принялась увещевать его и учить, что надо перемениться, но не превращаться в узника, посудомойщика, осла, быка и злого гуля, а жить как труженик, который приносит пользу своей семье.

Она решила, что раз Гзайлун сумел торговать пирогами вразнос, то сможет стать продавцом детской глины[27]. Велев мужу накопать глины, она наполнила ею две корзины, повесила их на ослицу, разъяснила Гзайлуну, что теперь он — уличный разносчик и должен зазывать покупателей, громко крича на каждом углу: «Глина для детей! Детская глина!»

Закончив краткие наставления, Уатба подстегнула ослицу, и та поплелась по улицам. Гзайлун, сидя верхом, вопил во всю глотку, повторяя то, что ему велели, но через какое-то время голос его стал слабеть, зазывала начал зевать, а потом и вовсе задремал. Ослица побродила по улицам, вышла на берег Евфрата, напилась вволю, а потом, повинуясь зову природы, направилась в свое стойло, где ее поджидал осленок. Когда она попыталась пройти в низкую дверь, Гзайлун ударился головой о косяк и чуть не свалился. Он тут же очнулся и принялся кричать: «Глина! Детская глина!» Из носа у него потекла кровь, а на лбу вскочила огромная шишка.

Уатба, завидев мужа, сразу поняла, что случилось. Она промыла ему нос соленой водой, а потом наградила оплеухой.

— Лодырь! Лентяй и осел! Тебе, как скотине, нужен кнут, чтобы пошевеливаться? О, ты переменишься, или я тебя так отделаю, что прежние побои покажутся тебе сладким сном. Иди к пекарю, пирожнику, трактирщику и даже к садовнику, попроси работу у твоих прежних хозяев, любой из них возьмет тебя, дурня этакого, но не вздумай возвращаться домой с пустыми руками. Бездельник не найдет у меня приюта, так и знай.

Снова Гзайлуна выставили за дверь. И он решил, что в прошлый раз ушел от города недостаточно далеко и потому Аллах не услышал его молитвы.

Дурак двинулся куда глаза глядят и через какое-то время набрел на развалины старинного дворца, в котором когда-то, видимо, жил человек очень могущественный.

Гзайлун с интересом разглядывал руины и вдруг на беспорядочной груде камней заметил гардуна, который смотрел как будто прямо на него.

— Ах, ах! Братец мой! — воскликнул Гзайлун. — Я-то думал, ты в городе живешь, а ты, оказывается, здесь!

Маленький зверек, как обычно, кивнул, словно соглашаясь.

— Так ты меня узнал? — обрадовался дурак. — Ты меня понимаешь? А что тебе мешает говорить?

Гардун еще раз качнул головой.

— Ох, ты испытываешь мое терпение! Говори, не то худо будет!

Зверек, словно дразнясь, опять кивнул, и Гзайлун, не выдержав, кинул в него камень. Ящерица тут же скрылась в руинах.

Дурак увлекся, точно ребенок. Он подумал, что гардун играет с ним в прятки, и решил отыскать его во что бы то ни стало и заставить говорить. Через четверть часа от кучи камней ничего не осталось, Гзайлун всё разбросал, а ящерица опять где-то укрылась. Но от дальнейших поисков ее преследователя отвлек новый интересный предмет.

Гзайлун увидел в земле квадратную плиту из черного мрамора с приделанным к ней кольцом. Недолго думая, растяпа ухватился за него и, поднатужившись, откинул плиту и обнаружил под ней лестницу, ведущую в подземелье.

— А-а, вот где живет мой братец! Надо посмотреть, как он там устроился!

Гзайлун спустился вниз и у подножья лестницы при свете, что падал сверху, увидел несколько ваз.

— Похоже, здесь мой гардун держит свои запасы.

Дурак запустил руку в один из сосудов и вытащил полную горсть золотых.

Гзайлун выбрался на свет и стал рассматривать находку. Он в жизни не видал таких монет, а потому не обратил внимания ни на твердость, ни на вес найденных кружочков и решил, что это порезанная морковка, вроде той, что его жена сушит на солнце, и что принадлежит она его братцу, который спрятался в глубине темного подземелья.

— Эй, дружок! — позвал он. — Выходи, потолкуй со мной, а не то я отнесу твою морковку нашей ослице!

Гардун не соизволил ни ответить, ни показаться, и Гзайлун стал размышлять, как же отнести находку домой.

Он вспомнил, что однажды был с женой у соседей, и те угостили их сливами. Уатба взяла мужнин тюрбан, выстелила изнутри листьями и сверху положила сливы.

Оглянувшись вокруг, Гзайлун заметил лопух, сорвал несколько листьев, уложил их на дно своей шапки, как это делала его жена, и наполнил доверху так называемой морковью.

Поступив, как он полагал, столь разумным образом, муж Уатбы попрощался с братцем и, довольный собой, направился в Багдад.

Уже на ходу он захотел погрызть кусочек ослиной морковки, но она оказалась слишком жесткой. «Наверное, у братца моего очень крепкие зубы, — решил Гзайлун, — раз он ест ее сырой». И, размахнувшись, дурак швырнул монету куда подальше.

Когда он добрался домой, Уатба очень удивилась, что ее муж заявился так рано.

— Где ты был? И что ты там принес в этих листьях?

— Я навещал своего братца в его загородном доме, — отвечал Гзайлун. — Он не захотел со мною говорить, но я нашел дверь, заглянул к нему, запустил руку в его горшок с запасами и взял немного, чтобы угостить нашу ослицу. Правда, сначала надо бы эту морковку сварить, а то она твердая, не укусишь.

Пока муж говорил, Уатба взяла тюрбан и увидела золото. Она понимала, что дурак не мог украсть его, поскольку не ведал, что это такое, но ей надо было узнать, где он взял столько монет.

— Хорошо, хорошо, — сказала женщина и спрятала деньги подальше от чужих глаз.

Потом она осторожно, чтобы никоим образом не смутить Гзайлуна, расспросила его и догадалась, что муж нашел клад.

С его слов выходило, что развалины находятся неподалеку от Багдада, и, поскольку день был в самом разгаре, Уатба испугалась, что оставшийся на виду вход в подземелье может привлечь чье-либо внимание и сокровище попадет в