Читать книгу - "Сорняк - Евгений Вторкин"

Сорняк — Интерлюдия 4. Варлам

Молодой сын вождя отличался от других орков низким ростом и нежеланием следовать заветам предков. Его каждый раз коробило, когда он смотрел на собратьев, слепо чтящих традиции. Потому он решил создать тайное поселение, где не будет пристального внимания со стороны гоблинов, дабы заселить это место совершенно новым, никем не виданным народом.

Хоть мои догадки оказались и верны, я всё ещё не могу поверить в произошедшее. Да, ради этого и затевался этот эксперимент, но результаты превзошли все мои ожидания. Орчиха не только смогла забеременеть от татаамца, но и произвести на свет потомство. Я ожидал, что родится зеленокожий малыш, но вместо этого из неё вышла пара гигантских яиц.

Уже не знаю, сколько времени я сижу на поваленном дереве и смотрю на эту прозаичную кладку яиц, но мне никак не удаётся продумать чёткий план действий. Стоит ли дожидаться, когда треснет скорлупа, для продолжения экспериментов? И если нет, то что делать с похищенными из деревни женщинами?

Когда я планировал создать тайное поселение без гоблинов на окраине болот, мне казалось, что всё будет намного проще. Но стоило мне приступить к реализации плана, как тут же столкнулся с множеством проблем. И самая большая из них — это нехватка продовольствия. У меня просто не хватает рук, чтоб прокормить такую ораву рабынь. А охота на медведей в колком лесу — временное и не самое лучшее решение. Думаю, нам пока не стоит глубоко забираться на людские земли, дабы случайно не раскрыть местоположение нового поселения.

— Отпусти! Мне больно! Больно! Отпусти! Больно. Больно…

Услышав человеческий визг, я обернулся и увидел Гермута, который тянул за волосы пухлую женщину в мою сторону. Немного приглядевшись к грязной толстухе, я вспомнил, что сам попросил её притащить. Однако это было полдня назад. Неужто он забыл о моей просьбе и только сейчас вспомнил? Ну даёт…

Подтащив её поближе и бросив у моих ног, Гермут развернулся и поспешил удалиться. Видимо, догадывался, что я сейчас был готов его отчитать за плохую память.

— Больно. Больно… Ты мясо. Тупорылое мясо! Как же больно…

Женщина тёрла свою голову грязными руками и сверкала безумным взглядом.

Понимая, что она может вытворить непредсказуемую глупость, я отстегнул от пояса топор и положил его себе на колени, так, чтобы она хорошо его видела.

— Заткнись. Хватит верещать.

— Уйди урод. Урод. Урод. Урод…

— Ещё один такой возглас и останешься без головы.

— Не надо… Нет. Нет… Не надо.

Наконец, заметив топор, толстуха умолкла. Однако ей это не поможет избежать смерти. И в конце нашего с ней диалога, я отрублю ей голову, чтоб отнести отцу. Ведь вроде как именно она ответственна за смерть его хорошего друга Милонега.

— Ты ведь Линда. Да?

— А… Ну…

Стоило мне назвать женщину по имени, как её глаза наполнились ещё большим безумием, и она начала крутить головой по сторонам, словно высматривая пути отступления.

Интересно, она понимает, что тут кругом сплошные болота? И даже если она сбежит, то навряд ли сможет выбраться из этой местности живой.

— Успокойся. Меня не волнует смерть Милонега. Но мне интересно другое. Действительно ли мясо орков настолько вкусное, что ты успела к нему так пристраститься? Это сколько ты уже наших съела? М-м?

Её безумный взгляд сфокусировался на моём лице. А когда она улыбнулась хищной улыбкой, я увидел отвратительно жёлтые зубы с чёрными прожилками.

— Вкусное. Да. Самое вкусное. Орочье мясо. Вкусное.

— Хах, по твоему подбородку обильно стекает слюна. Неужто я выгляжу настолько аппетитным? А?

— Х-х-х… Х-х-х…

Громко дыша, Линда опустила голову и попыталась избавиться от обильного потока слюней, однако она лишь ещё больше размазала грязь по своему лицу.

— У меня к тебе предложение. Ты честно и развёрнуто отвечаешь на все мои вопросы, а я выдаю тебе массивный кусок мяса, который мы взяли в твоём подвале.

Глаза Линды вновь сверкнули безумием, и на её лице появилась пугающая улыбка.

— Согласна! Да. Согласна. Да-да-да…

Глядя на реакцию Линды, я не сдержал усмешку. Выжившая из ума толстуха, готовая на всё, чтобы вновь вкусить мясо моих сородичей. Это насколько же она стала зависимой от него, что с такой лёгкостью поверила в мои слова? И даже не потребовала доказательств.

На деле я бы никогда не стал притрагиваться к мясу в том подвале и тем более брать его с собой. Изначально я даже подумал сжечь то место, но не стал тратить время, ведь всё то сооружение в виде тайных лабиринтов построено гномами. Отсюда и вопрос. Зачем бородатые работяги создали это место?

— Как ты умудрилась тайно построить у себя под домом такой огромный лабиринт? Как ты заставила гномов?

— Это не я. Он там был всегда. Всегда. Ещё до появления деревни. Его построили гномы, чтобы угодить ей. Ей. Могущественному титану, которая любила выпить под особую закуску. Да. Не знали… О лабиринте, где готовится гномский самогон, не знали. Никто не знал. Даже её ученик — грибной король — не знал.

Понятно, видимо, я тогда не ошибся, и тот дряхлый старик, который заставил меня отпустить одну из пленниц, на самом деле оказался учеником спасительницы. Если бы я не послушал своё чутьё, чувствую, многие бы орки погибли в тот день.

Интересно тут другое. Кто именно начал в том подвале готовить разумных существ? Что-то мне особо не верится, что та самая легендарная спасительница предпочитала закусывать крепкий алкоголь вяленной человечиной. Однако всё может быть…

— Расскажи о том, как ты впервые попробовала зелёное мясо.

— Я знала. Знала, что ваше мясо вызывает сильное привыкание. Знала, но не смогла удержаться. Я всегда знала и хотела это чувство. Сильное. Безумное возбуждение от одного лишь кусочка… Х-х-х-х… Х-х-х-х— …

Многие знают, что кровь орков приводит к безумию. И это часто подтверждается во время охоты в человеческих лесах. Когда медведь ненароком пробует нашу кровь, то он кардинально меняется. Его мыслями овладевает один лишь голод.

По этой причине, когда вождь ради развлечения выходит на арену, то его противников, человеческих рабов, опаивают нашей кровью. Дабы те своей трусостью не портили представление.

— Хочу, хочу, х-х-х-х…

Я заметил, что слюноотделение Линды ещё больше усилилось, а она сама приняла