Читать книгу - "Петр Столыпин, который хотел как лучше - Александр Иванович Колпакиди"

«Если чрезвычайные обстоятельства вызовут необходимость в такой мере, которая требует обсуждения в порядке законодательном, совет министров представляет о ней Нам непосредственно. Мера эта не может, однако, вносить изменения ни в основные государственные законы, ни в учреждения Государственного Совета или Государственной Думы, ни в постановления о выборах в Совет или Думу.

Действие такой меры прекращается, если подлежащим министром или главноуправляющим отдельною частью не будет внесен в Государственную Думу в течение первых двух месяцев после возобновления занятий Думы соответствующий принятой мере законопроект, или его не примут Государственная Дума или Государственный Совет».

Это положение буквально и вошло в основные законы (статья 87), о которых я буду говорить далее.

Как же Столыпин без зазрения совести начал применять эту статью?

Он под меры, вызываемые чрезвычайными обстоятельствами, начал подводить самые капитальнейшие вещи, которые ждали своего осуществления десятки и десятки лет (крестьянский вопрос, вопросы веротерпимости), и начал объявлять новые законы капитальнейшей важности на основании статьи 87-ой, для этого он распускал и во время не собирал Думы и даже распускал законодательные учреждения на 3 дня, чтобы провести капитальнейшие законы, ждавшие десятки лет своего осуществления (земства в западных губерниях). Одним словом, на основании этой статьи, бессовестно коверкая настоящий и совершенно ясный смысл ее, он начал перекраивать Россию.

Третья Государственная Дума, в большинстве своем лакейская, угодническая, все это переносила, против этого должным образом Дума не реагировала, ибо она была не выбрана Россией, a подобрана Столыпиным. Сам закон 3-го июня, который был введен как государственный переворот (coup d’etat), таков, чтобы Дума в большинстве своем не выбиралась, а подбиралась правительством.

…

Как только он вступил после разгона первой Думы Горемыкиным, в министерстве которого Столыпин занимал пост министра внутренних дел, он ввел полевые военные суды по статье 87-ой основных законов Высочайшим повелением, вероятно, находя, что и прежний закон стеснительный для расходившейся администрации и либерала премьера Столыпина.

По этому закону открывался полный произвол администрации в применении смертной казни. Закон даже требовал, чтобы судьи были не военные юристы, а просто строевые офицеры.

…

Собралась вторая Государственная Дума, она не приняла закон о полевых судах, изданный по статье 87. Тогда Столыпин прямо изменил несколько параграфов военного и морского законодательства через военные и адмиралтейские советы так, что в сущности военные и полевые суды, им введенные, сохранились в неприкосновенности. И начали казнить направо и налево, прямо по усмотрению администрации, смертную казнь обратили в убийство правительственными властями. Казнят через пять, шесть лет после совершения преступления, казнят и за политическое убийство и за ограбление винной лавки на 5 рублей, женщин и мужчин, взрослых и несовершеннолетних, и эта вакханалия смертных казней существует и поныне.

3-я Государственная Дума, составленная из подобранных членов, на все это ни разу не реагировала, как будто она этого на знает. Это тянется уже шестой год, и после того, как Столыпин объявил об «успокоении», его за такие действия укокошили, а порядок, им введенный, поныне действует и общество на него не реагирует. Наступило то время, когда общественное мнение преимущественно реагирует на карманные интересы…

…

Закон об исключительном положении… был издан при Александре III, как временный и потому, когда истекал срок его, то он продолжался временным законом на несколько лет.

…высказывалась надежда, что закон продолжается на три года в уверенности, что в этот срок жизнь России на новых началах войдет в нормальную новую колею и в законе об исключительном положении не будет и надобности.

До истечения сказанного трехлетнего срока Столыпин внес новый закон об исключительном положении, 3-я Дума не удосужилась его рассмотреть. Столыпин продолжил действие прежнего закона прямо Высочайшим повелением, причем 3-я Государственная Дума сделала вид, как будто она это беззаконие не видит. При таком положении вещей дело стоит по настоящее время. Не только исключительное положение вводится по административному усмотрению, но кроме того Столыпин дал законам об исключительном положении посредством произвольных толкований гораздо более широкий смысл, нежели законы эти имеют в действительности, так, как их понимали их авторы (Плеве) и так, как их понимали в течение почти 30-летнего применения до времен Столыпина. Дело дошло до того, что прямо приходят на квартиру, обставляя ее фалангою жандармов, арестуют по жандармскому постановлению, забирают все бумаги, переворачивают всю движимость, затем копаются во всех бумагах. Ежели покажется что-нибудь интересным, забирают, если могут придраться, то затем таким образом арестованного ссылают куда либо на жительство или прогулку; например, за границу, а если не к чему придраться, то, как это было недавно с публицистом, сотрудником «Русского Слова», весьма вхожим к председателю совета министров Коковцеву, Румановым, через десять дней выпускают из политической тюрьмы (Кресты) и затем министр внутренних дел (в данном случае Макаров, честный, но деревянный человек) извиняется перед таким образом ошеломленным и оскорбленным человеком за ошибку, допущенную департаментом полиции. И только…

Что касается вопроса о неприкосновенности личности, то большим злом служить перлюстрация писем. Это было заведено издавна до 17 октября в широких размерах, а за время Столыпина машина перлюстрации еще усовершенствована и развита.

…

Столыпин, если бы при узкости своего характера и чувств не увлекался изучением перлюстрационной переписки, то поступал бы в отношении многих лиц корректнее, нежели поступал, и не делал бы себе личных врагов. Характерная черта Столыпина, между прочим, та, что когда в Государственной Думе при обсуждении сметы почт и телеграфов заговорили о перлюстрационной организации, то представитель министерства внутренних дел возмущенно ответил, что это нечто в роде бабьих сказок, что ничего подобного не существует.

Между тем, это с особою интенсивностью существовало во все время главенства Столыпина и существует и до настоящего времени.

…

Бесцеремонность, если не сказать бессовестность, утверждений Столыпина в законодательных собраниях напоминает мне другой случай подобного же рода. Довольно обыкновенно, что иногда министрам в парламенте задают вопросы или ставят в положение, склоняющее сказать: да или нет, и когда по тем или другим соображениям министр, исказить правду не может, то он уклоняется от объяснения, но, с позволения сказать, не говорит ложь с благородными жестами. Столыпин держался другого правила, он прямо говорил неправду очень убедительным тоном.

…

Законы на бумаге существуют сами по себе, а жизнь идет сама по себе; то, что администрация хочет, то и делается. Такой лозунг дал Столыпин и развращающее влияние этого лозунга проникло так глубоко, будучи поддержано 3-й Думой преимущественно так называемой партией (развратной) 17 октября Гучкова, что нужно будет совершить