Читать книгу - "Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули"

С конца октября и до начала ноября 1916 года в донесениях наружного наблюдения за «Санитарным», под таким псевдонимом проходил Гучков в справках филёров, появляются сообщения о сильной активизации деятельности объекта наблюдения. «Гучков Александр Иванович, — говорится в сообщении филёров, — 14-го минувшего октября, вместе с членом Государственной Думы Павлом Николаевичем Крупенским и потомственным почётным сотрудником газеты «Новое Время» Алексеем Ивановичем Ксюриным, на моторе из Петрограда выбыли в Ригу.

В Риге посетили губернатора и Начальника гарнизона генерала Радко-Дмитриева. На обратном пути заезжали в город Венден, где посетили командующего 13-й армией. […]

30 октября Гучков посетил графа Коковцова и князя Туманова.

Из расспросов шофёра, с которым ездит Гучков, видно, что он бывает на разных заводах, во многих банках и в страховом обществе «Россия». Товарищ его Коновалов на одном с ним моторе не ездит, а имеет собственный мотор, который при поездках берёт с собой. Коновалов с 24-го минувшего октября находится в Москве. Приезд его в Петроград ожидается 2-го сего ноября»[370].

Любопытно, что в своих поездках Гучков часто пользовался автомобилем («мотором») № 561, принадлежавшим князю Владимиру Николаевичу Орлову[371]. Князь В. Н. Орлов входил в ближайшее окружение императора Николая II, но поддерживал самые тесные отношения с Гучковым и «Прогрессивным блоком» и входил в близкий круг великого князя Николая Николаевича. Летом 1915 года Орлов был замешан в попытке государственного переворота и вместе с великим князем отправлен служить на Кавказ. Однако связь с Гучковым и Коноваловым продолжал поддерживать.

Вся совокупность данных позволяет сделать вывод, что заговорщики планировали переворот на конец ноября 1916 года. Зловеще звучат строки воспоминаний Милюкова о визите Николая II в Государственную Думу в конце 1916 года: «Отойдя несколько шагов от нашей группы, Николай вдруг остановился, обернулся, и я почувствовал на себе его пристальный взгляд. Несколько мгновений я его выдерживал, потом неожиданно для себя… улыбнулся и опустил глаза. Помню, в эту минуту я почувствовал к нему жалость, как к обреченному. Всё произошло так быстро, что никто этого эпизода не заметил. Царь обернулся и вышел»[372].

24 января Рабочая группа распространила среди рабочих прокламацию, в которой говорилось: «Рабочему классу и демократии нельзя больше ждать. Каждый пропущенный день опасен. Решительное устранение самодержавного режима и полная демократизация страны являются теперь задачей, требующей неотложного разрешения, вопросом существования рабочего класса и демократии… К моменту открытия Думы мы должны быть готовы на общее организованное выступление. Пусть весь рабочий Петроград к открытию Думы, завод за заводом, район за районом, дружно двинется к Таврическому дворцу, чтобы там заявить основные требования рабочего класса и демократии»[373].

Сообщения Петроградского охранного отделения о деятельности Рабочей группы становятся всё тревожнее. В двадцатых числах января оно сообщает, что Рабочая группа усиленно готовит массовые выступления рабочих. «Город разбит на районы, — говорилось в докладных записках директору Департамента полиции, — руководство которыми в смысле устройства митингов и т. д. поручены отдельным членам коллегии. Так, Выборгский район поручен членам группы Гвоздёву, Брейдо, Абросимову. Василеостровский район — Емельянову, Невская застава — Вайнеру. Петроградская сторона — Шамарину»[374].

27 января Петроградское охранное отделение нанесло по замыслам заговорщиков ощутимый удар, арестовав всё руководство Рабочей группы: К. А. Гвоздёва, И. И. Емельянова, Г. X. Брейдо, Е. А. Гудкова, В. М. Абросимова и других[375]. Все арестованные были заключены в тюрьму «Кресты».

Аресты были произведены с санкции министра внутренних дел А. Д. Протопопова, который, согласно воспоминаниям генералов Глобачёва и Спиридовича, пошёл на этот арест под сильным давлением Охранного отделения. При этом Протопопов категорически отказался арестовывать самого Гучкова, якобы из-за страха перед общественным мнением. Как мы увидим, это утверждение является весьма сильным упрощением действительности.

Поясняя причины ареста Рабочей группы, власти заявляли: «Ввиду того, что деятельность названной рабочей группы достигла пределов явной угрозы для государственного порядка, Правительство должно было принять законные меры к пресечению весьма опасного, особенно в военное время, проявления действий рабочей группы, выступившей под предлогом участия в учреждении содействий обороне страны на путь организации революционного движения в Империи»[376].

«Арест рабочей группы, — писал генерал Глобачёв, — произвёл ошеломляющее действие на ЦВПК, и в особенности на Гучкова, у которого, как говорится, была выдернута скамейка из-под ног; связующее звено удалено, и сразу обрывалась связь центра с рабочими кругами. Этого Гучков перенести не мог; всегда в высшей степени острожный в своих замыслах, он в эту минуту потерял самообладание и, наряду с принятыми им мерами ходатайства об освобождении арестованных перед Главнокомандующим Петроградского военного округа, рискнул на открытый призыв петроградских рабочих к протесту против якобы незаконного ареста народных избранников. По заводам и фабрикам рассылались об этом циркуляры ЦВПКза подписью его председателя А. И. Гучкова»[377].

Не менее остро реагировал на арест рабочей группы и другой руководитель ЦВПК — Коновалов. «Как раз в тот момент, — восклицал он на заседании Государственной Думы, — когда группа готовилась стать оплотом против опасных течений в рабочей массе, правительство разрушает эту ячейку… Удар по рабочей группе — это… удар по всей русской общественности»[378].

Спиридович уверяет, что Гучков настолько потерял голову, узнав об аресте Рабочей группы, что решился на немедленный дворцовый переворот. «В эти дни, — писал он, — Гучков сделал первую попытку осуществить свой фантастический младотурецкий план — захватить Государя Императора, вынудить его отречение в пользу Цесаревича, причем при сопротивлении Гучков был готов прибегнуть и к цареубийству.

Гучков полагал, что кто устроит этот переворот, тот и будет господином положения в решении, кому быть регентом при молодом царе. План приурочивался к Царскому Селу или Петрограду, но он не удался»[379].