Читать книгу - "Зарево - Илья Бровтман"

class="title1">

Скажешь ты мне, будто Сталин был силой

Скажешь ты мне, будто Сталин был силой,

Правил страною железной рукой.

Имя стальное не даром носил он.

Но не позволь, согласится с тобой.

Много ли доблести нужно матросу,

Что б беззащитного в грязь затоптать.

Храбрость, наверно, нужна, что б без спросу,

У малыша погремушку отнять.

Вовсе не надо царю быть злодеем.

Сделает все за него бузотёр.

Просто не стань на пути у халдея,

Сразу захватит страну мародёр.

Кто-то приметил соседскую дачу,

Кто-то чужую жену приглядел.

Не помешай джентльмену удачи,

Ждёт обладателей страшный удел.

В чем он одет — в галифе ли с погоном,

Или в клифте, или галстук надел.

Разве так важно, ведь вместо закона,

Правит страною тогда беспредел.

Слушай внимательно голос молитвы,

И свой народ не давай бросить в грязь.

Если ты в силах спасать беззащитных,

Значит ты истинный царь, или князь

Как правильно и умно мир устроен

Как правильно и умно мир устроен.

Как хорошо, что наш немецкий брат,

Безмерно опечален и расстроен

Судьбой тяжёлой жителей Карпат.

Течёт слеза по пятам в Вашингтоне.

Печально, что «хохол» попал в грозу.

И статуя свободы на Гудзоне,

Пустила крокодилову слезу.

И как же им не плакать демократам.

Опять на доллары пролилась кровь.

Обидно, что боснийцы и хорваты,

Отвергли европейскую любовь.

Но, слава богу, жители Ирака,

Свободу и порядок обрели.

И Ливия отвергла бездну мрака,

Да и другие жители земли.

Бразильцы, греки, сербы, сомалийцы,

Освободились от своих оков.

Не страшно то, что многие сирийцы,

Погибли, или потеряли кров.

Зато идет свобода по планете,

И ей не надо горьки слёзы, лить.

Все правильно устроено на свете.

Чтоб быть свободным, нужно мир спалить.

Слава Богу, батя не дожил

Я вижу часто своего отца,

В дыму пороховом среди тумана.

Он прятался от глупого свинца,

В одном окопе с Глебом и Богданом.

Я вижу, как «наркомовских» сто грамм

Солдаты пьют из фляги перед боем.

Убит был Глеб, и пал в бою Богдан.

Отец частенько вспоминал обоих.

Но, слава богу, батя не дожил,

До наглого, циничного обмана.

И не видал, как Глебов внук убил,

Внучатого племянника Богдана.

Я — воин, я — десантник, я элита

Я — воин, я — десантник, я — элита,

Но я попал на странную войну.

Моё подразделение разбито,

И сам я под замком сижу — в плену.

Украинцы, обычные ребята,

Мне задают один простой вопрос:

— Какая сила занесла солдата

В их край? И это даже не допрос.

По  сигарете с ними закурили.

— И, правда, как попал я в эту глушь?

Что мне ответить этому верзиле?

Молчать, или в ответ проблеять чушь.

Так только честь гвардейскую уронишь,

Сказав, что карту я понять не смог,

Что Мариуполь принял за Воронеж.

Не мог найти по компасу восток.

Вопрос задать бы главному герою:

— Зачем течёт у матери слеза?

Но он ведь за высокою стеною,

И вряд ли сможет мне взглянуть в глаза.

Сумеет ли сказать мне, глядя в очи:

— Зачем  послал парней он на позор?

Он мой берет с тельняшкой, опорочил,

Двуглавого орла и триколор.

Ведь предо мной не Ганс, не Фриц, не Джонни,

Не Мухамед и не Абдурахман.

Не Карлос, не Хуано и не Тонни.

Такой же, как и я, простой Степан.

Зачем своею самоходной пушкой,

Пшеницу мну и рыщу по лесам.

Был русским мой отец, а мать — хохлушка,

И мне понять не просто — кто я сам.

Я смерти украинцам не желаю,

И думаю о них всегда любя.

Наверное, снаряды, выпуская,

Я убиваю самого себя.

Политика и смерть родные братья

Политика — созвездье Эгоизма.

История планеты — в рваных ранах.

Потоки лжи и наглого цинизма

Ползут нам в души с голубых экранов.

Политики двуличьем не страдают,

Считать их лица просто нет резона.

А истинных их лиц никто не знает,

Они надёжно спрятаны в кальсонах.

Землёю правят чёрные злодеи.

Что им людские слёзы и проклятья?

Амбиции и деньги им важнее.

Политика и ложь — родные братья.

Был раньше светлый образ коммуниста.

А, в сущности — исчадие разврата.

И прячутся они, да и фашисты,

Под модной нынче маской демократа.

Смотрю я с отвращеньем в эти лица,

И из клоаки должен избирать я.

Через болото чистым не пробиться.

Политика и грязь — родные братья.

Подумать, что они во власти беса,

Наверно могут только лицемеры.

На фоне их он озорной повеса,

И сам им служит правдою и верой.

Дай волю им, и всех сживут со света.

Огонь заключит мир в свои объятья.

В крови готовы утопить планету.

Политика и смерть — родные братья.

Хотят ли русские войны?

Хотят ли русские войны?

Спросите вы у тишины.

Евгений Евтушенко.

Хотят ли русские войны?

Спросите вы у тишины.

И вам ответит тишина:

— Война народу не нужна.

Ответит то же вам солдат,

Берущий в руки автомат.

И те же самые слова,

Вам скажет юная вдова.

Вам скажут сироты и мать,

Боясь, конверты открывать.

А что вам скажет танков гул?

Что скажут Прага и Кабул?

Что скажет вам снарядов шквал?

Луганск, Сухуми и Цхинвал.

Хотят ли немцы воевать?

Опять заплачет чья-то мать.

Заплачут Вена и Париж,

Варшавские дома без крыш.

Заплачет горько Сталинград,

И чудом, выживший солдат.

Хотят ли янки воевать?

Я задаю вопрос опять.

И сразу самолетов вой,

Белград услышит и Ханой.

Дамаск услышит и Багдад,

И цинковых гробов парад.

А кто же хочет воевать?

И почему течет опять,

Река из крови и из слез?

Кто мне ответит на  вопрос?

Я пацифист

Я пацифист, ведь