Читать книгу - "Михаил Тухачевский. Портрет на фоне эпохи - Юлия Зораховна Кантор"

которая управляет им, уже завоевала мир, используя золото и банки, а сегодня, подгоняемая текущим в ее жилах извечным стремлением к империалистическим захватам, стремится надеть на шею всех народов ярмо своего правления…»21 Намек был понят, и по стране прокатилась волна погромов, разумеется, никак не повлиявших на военную ситуацию, но добавившая адреналина радикалам.

Советское руководство, в свою очередь, апеллировало к народу Польши: «Мы признали независимость Польши. С самого начала мы не хотели войны, мы шли на самые большие уступки во имя мира, но после того, как ваши преступные правители навязали нам войну, мы сосредоточили достаточные силы, для того чтобы вконец разгромить ваших помещиков и капиталистов и обеспечить, таким образом, мир между независимой рабоче-крестьянской Польшей и рабоче-крестьянской Россией… Польские рабочие и крестьяне, польские легионеры!.. Сражаясь против нас из-под палки польских панов, вы совершаете измену по отношению к будущей социалистической Польше и к рабочему классу всего мира… Бросайте же кровавое, бесчестное, проклятое дело борьбы с рабочими и крестьянами России и Украины… чтобы таким путем вернее и скорее обеспечить независимую социалистическую Польшу»22.

Ленин рекомендовал Секретариату ЦК РКП(б) «все статьи о Польше и польской войне просматривать ответственным редакторам под их личной ответственностью. Не пересаливать, т. е. не впадать в шовинизм, всегда выделять панов и капиталистов от рабочих и крестьян Польши»23. Однако во «внутреннем употреблении» большевистская великодержавность все-таки проступала: «Белогвардейская Польша, как и другие мелкие окраинные государства, не имеет самостоятельной политики и руководится жадностью, которая умеряется лишь трусостью»24.

На дипломатическом уровне Польша добивалась, чтобы Антанта оказала давление на Советскую Россию, вынудив ее подписать мирный договор с Польшей. Кроме того, польский премьер Владислав Грабский настаивал на скорейшей поставке военной техники. «К 30 июня Польша исчерпала все кредиты, предоставленные на военные цели западными странами, главным образом Францией»25. Это стало генеральной линией польской делегации на мирной конференции в бельгийском городе Спа, открывшейся 5 июля 1920 года. Грабский подписал соглашение в Спа, обязывавшее Польшу пойти на серьезные территориальные уступки, передав Литве Вильно и прилегающую к нему территорию. В обмен Польша получила обещание Антанты содействовать тому, чтобы Советская Россия на предстоящей Лондонской конференции подписала с Польшей договор о прекращении боевых действий.

11 июля британский министр иностранных дел, лорд Дж. Керзон, направил Совету народных комиссаров ноту, в которой содержалось не только предложение о прекращении военных действий и начале мирных переговоров с Польшей на основе принципов, сформулированных в Спа, но и завуалированная угроза. Керзон предупреждал: военные действия на этнической польской территории вынудят Антанту оказать Польше помощь для защиты государственного суверенитета26.

Контрастным фоном для всех этих неспешных и не слишком результативных внешнеполитических дискуссий служила карта военных действий, где разыгрывалась куда более решительная партия. В ходе польско-советской войны в июне – июле 1920 года произошел перелом. Войска Юго-Западного и Западного фронтов быстро приближались к этнической границе Польши. В связи с этим в советском руководстве обозначились две точки зрения: одни предусматривали урегулирование отношений с Польшей на основе признания восточной ее границы, намеченной Верховным советом Антанты 8 декабря 1919 года. Она проходила по линии Гродно – Яловка – Немиров – Брест-Литовск – Дорогунск – Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов, западнее Равы Русской, восточнее Перемышля до Карпат – по так называемой линии Керзона. В ноте Керзона, наряду с прочим, предлагалось приостановить военные действия на этом рубеже27. Другие считали необходимым продолжение войны с целью советизации Польши, которая приведет к разрушению Версальской системы и развитию мирового революционного процесса.

В руководстве Советской России царила полифония. 13 июля Г.В. Чичерин в записке В.И. Ленину, Л.Д. Троцкому, Н.Н. Крестинскому и Л.Б. Каменеву отмечал: «Советизация Польши москальскими штыками была бы авантюрой… Боюсь Пленума ЦК: Бухарин и др. авантюристски настроены, некоторые мыслят агитационными формулами, а не конкретными данными. Не зарваться бы!»28 13 июля Троцкий считал возможным принять посредничество Великобритании и гарантировать границы, намеченные Верховным советом Антанты29, а 14 июля высказывался за мирные переговоры без перемирия30. Напротив, в записке Каменева от 13 июля говорилось: «Принятие английских предложений означало бы неизбежность новой войны с Польшей не позже весны следующего года. Гарантией против этого может быть только советизация Польши»31. И.Т. Смилга 14 июля предлагал ЦК РКП (б): «Войны с Польшей не кончать, пока не добьемся Советской Польши или же в крайнем случае достаточных гарантий прочного мира»32. «Правда» от 12 июля писала в передовой статье: «Мы начали разгром белогвардейской Польши. Мы должны довести его до конца… Да здравствует Польская Советская Республика, которой сегодня нет, но которая родится завтра»33. А 14 июля та же «Правда» призывала: «И потому, товарищи, все силы, чтобы добить шляхетско-буржуазные армии!»34 В телеграмме члену РВС Западного фронта И.С. Уншлихту от 15 июля Ленин запрашивал: «Сообщите Вашу и других польских товарищей оценку такой тактики: 1. Мы заявляем очень торжественно, что обеспечиваем польским рабочим и крестьянам границу восточнее той, которую дает Керзон и Антанта. 2. Мы напрягаем все силы, чтобы добить Пилсудского. 3. Мы входим в собственную Польшу лишь на кратчайший срок, чтобы вооружить рабочих, и уходим оттуда тотчас. Считаете ли вероятным и как скоро Советский переворот в Польше»35. Уншлихт ответил одобрительно. С подходом красных войск советизация казалась делом нескольких дней. Срок восстания рабочих и батраков в Польше в значительной мере зависел бы от согласования действий с Коммунистической рабочей партией Польши (КРПП). Руководящие же деятели КРПП, по-видимому, за некоторым исключением, считали нежелательным вступление Красной армии на территорию Польши36, имея куда более реальное представление о настроениях «на местах».

Характерно, что «московские поляки» – выходцы из Польши, имевшие высокие посты в партийно-государственном и военном руководстве РСФСР (а таковых там было немало), считали польских соплеменников своим «электоратом» и не сомневались в успехе организации такого восстания. 16 июля пленум ЦК РКП(б) рассмотрел вопрос о ноте Керзона. В телеграмме Смилге и И.В. Сталину Ленин сообщал: «Пленум Цека принял почти полностью намечавшиеся мной предложения»37. Тезисы пленума предписывали: «1. Помочь пролетариату и трудящимся массам Польши освободиться от помещиков и капиталистов. 2. Для этого – все силы напрячь сугубо для усиления и ускорения наступления. 3. Мобилизовать поголовно всех поляков-коммунистов на Зап. Фронт. Примеч. 1. Изъятия допускаются лишь в исключительных случаях Политбюро. Примеч. 2. Цека рекомендует помочь созданию советских властей в Польше и помощь им. 4. Торжественно и официально заявить польскому народу, что мы во всяком случае гарантируем ему как границу независимой польской республики