Читать книгу - "Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова"

Первую серьезную попытку ограничить безудержное честолюбие Лисандра предпринял царь Павсаний. Он сумел добиться от эфоров издания декрета, в силу которого ему поручалось командование спартанской армией в Афинах и окончательное устройство тамошних дел. В Спарте перед отправкой Павсания в Афины шла ожесточенная политическая борьба. Так, согласно Плутарху, Павсаний в ходе этой борьбы даже пошел на прямой обман: он заверил сторонников установления в Афинах жесткой олигархии проспартанского толка, что отправляется «на помощь тиранам, против народа» и будет действовать в русле прежней выработанной Лисандром доктрины (Lys. 21, 3).

Ясно, что миссия Павсания — это первый серьезный удар, нанесенный общиной Лисандру, и здесь, видимо, следует искать ключ к пониманию спартанской политики данного периода. Согласно Ксенофонту, инициатива в этом случае полностью принадлежала Павсанию. Он добился поддержки своего коллеги царя Агиса и трех из пяти эфоров. С их помощью Павсаний провел декрет о походе в Афины с собою во главе (Hell. II, 4, 29). Такое редкое для Спарты единодушие царей и эфоров объясняется просто: неограниченное могущество Лисандра давно уже вызывало глухое раздражение у части общества. Если раньше власти оставляли без ответа многочисленные жалобы союзников на безобразное поведение Лисандра и его офицеров за границей, то теперь наконец эти жалобы были услышаны и восприняты с большим сочувствием (Plut. Lys. 19). На настроение эфоров 404/403 г. мог повлиять и инцидент с Гилиппом, случившийся как раз перед выборами нового состава эфората[274].

Что касается мотивов царя Павсания, то источники (вполне в духе античной историографии) причину всех его поступков усматривают в чувстве мести и личной зависти по отношению к Лисандру. Все они говорят о том, что Павсаний завидовал Лисандру (Xen. Hell. II, 4, 29; Diod. XIV, 33, 6). Плутарх добавляет, что чувства Павсания вполне разделял и царь Агис (Lys. 21,3). Таким образом, в этом деле оба царя проявили завидное единодушие. Конечно, Павсаний испытывал глубокую антипатию к Лисандру, но скорее всего личная неприязнь сочеталась с определенными соображениями принципиального характера. Лисандр для поддержания спартанской гегемонии за несколько лет создал новую исполнительную власть, сосредоточив ее в руках навархов, гармостов, эпистолеев и других высших офицеров, связанных, как правило, лично с ним, а не с царями. Это привело к тому, что цари, оставаясь по конституции главнокомандующими, фактически оказались в тени.

Такой перекос в сторону авторитарной власти, проявлявшей явную тенденцию выродиться в военную диктатуру, и попытался исправить царь Павсаний. Он положил конец экспансионистским планам Лисандра. В самый ответственный для Лисандра момент, когда тот уже видел себя господином Афин, как «бог из машины» возник Павсаний и «отодвинул» Лисандра, воспользовавшись своим конституционным правом возглавлять гражданское ополчение. Лисандр, в это время находившийся в Афинах в качестве гармоста[275], и его брат Либий, возглавлявший спартанский флот, оказались в весьма двусмысленном положении. Место спартанского царя в военной иерархии было гораздо выше места гармоста. Лисандр со своими наемниками (Lysias XII, 54, 58; Diod. XIV, 33, 5), безусловно, должен был подчиниться спартанскому царю, прибывшему с традиционным гражданским ополчением и союзными контингентами.

Появление Павсания в Афинах полностью изменило расстановку сил. Царь, вмешавшись в судьбу Афин, воспрепятствовал тому, чтобы Афины стали бесконтрольной «вотчиной» Лисандра. Следы именно такой трактовки мотивов Павсания можно найти уже у современника событий — Ксенофонта. Так, по словам Ксенофонта, «он (Павсаний. — Л. П.) боялся, что тот (Лисандр. — Л. П.)… сделает Афины своим владением» (Hell. II, 4, 29). О том же говорит и Плутарх. Для него главная цель Павсания — это стремление закончить войну таким образом, «чтобы Лисандр опять с помощью друзей не стал господином Афин» (Lys. 21, 3).

Среди мотивов Павсания не последнюю роль играла и искренняя забота о реноме Спарты в Греции. Он понимал пагубность для родного полиса действий Лисандра в Афинах, ибо, по словам Диодора, «видел, что Спарта приобретает печальную репутацию у греков» (XIV, 33,6). Павсаний стремился успокоить общественное мнение и погасить уже назревающий международный конфликт, в который были вовлечены и ближайшие союзники Спарты — члены Пелопоннесской лиги.

Уже к осени 404 г. в Греции начала вызревать оппозиция спартанской внешней политике. Аргос, старинный враг Спарты, был одним из первых городов, принявших изгнанных из Афин демократов (Diod. XIV, 6, 2). Коринф, Фивы и Мегары быстро последовали его примеру. Если верить Диодору и Плутарху, Фивы пошли еще дальше. Они объявили, что будут налагать штраф на каждого фиванца, отказавшего афинскому изгнаннику в гостеприимстве (XIV, 6, 3), и были «глухи и слепы» к тем, кто проносил «через Беотию оружие в Афины против тиранов» (Plut. Lys. 27, 3). Это общее негативное отношение к Спарте развязало руки и ее наиболее влиятельным союзникам. Все это не могло не повлиять на настроения самих спартанцев. В Спарте уже начинали понимать, насколько опасно для государства, рекламирующего себя как главного тираноборца в Греции, поддерживать правление Тридцати тиранов и нести вместе с ними ответственность за все их насильственные акции и преступления.

Деятельность Павсания в Афинах носила демонстративно антитиранический характер. В этом его поддержали оба эфора, сопровождавшие царя в качестве наблюдателей и советников (Xen. Hell. II, 4, Зб)[276]. Сам факт присутствия эфоров в армии Павсания должен был усиливать авторитет совместно принятых решений и ослаблять позицию Лисандра. Ксенофонт, довольно подробно описавший военный аспект деятельности Павсания в Афинах, воздерживается от каких-либо оценок. Зато поздние авторы единодушны в том, что Павсаний в своей антитиранической политике руководствовался исключительно высшими мотивами: принципиальным неприятием тирании, стремлением сохранить «лицо», соображениями гуманитарного порядка. Так, у периегета Павсания мы читаем: «Он не желал, усиливая тираническую власть безбожных людей, покрыть Спарту несмываемым позором» (III, 5, 2). Ему вторит Диодор, согласно которому Павсания в Афинах заботила прежде всего репутация собственного отечества (XIV, 33, 6). Юстин объясняет мягкое обращение спартанского царя с афинянами исключительно мотивами гуманности: «Павсаний, движимый состраданием к изгнанному народу, вернул несчастным гражданам отечество» (V, 10, 7 / Пер. А. А. Деконского и М. И. Рижского). Все эти соображения, возможно, действительно имели место. Поведение Павсания в Афинах вполне вписывается в контекст характерного для архаической Спарты тираноборства. Но это, скорее, дополнительные опции. Основной целью Павсания в Афинах была и оставалась борьба с Лисандром. И как знать, на чьей бы стороне оказался царь, если бы Лисандр поддерживал пирейских демократов, а не элевсинских тиранов?

То, что вся деятельность Павсания в Афинах своим острием была направлена главным образом против Лисандра, не вызывает у исследователей каких-либо сомнений. Однако был ли Павсаний принципиальным противником