Читать книгу - "БондиАнна. В Россию с любовью - Анна Чапман"

Обезболивающее уже должно было подействовать, но почему-то с каждым шагом боль становилась всё сильнее. Она тягучей лавой ползла вдоль позвоночника и заливала живот. Сначала только внизу, потом всё выше — через десять минут я едва могла разогнуться от режущей боли. Меня знобило и лихорадило. Я остановилась, чтобы немного передохнуть, и, не в силах держаться прямо, согнулась, уперев руки в колени. Пот капал со лба на грунтовую дорожку. Голова закружилась, и я сама не поняла, как оказалась на земле.

Курт остановился. Пробормотав что-то под нос, он вернулся к тому месту, где я стояла на коленях, пытаясь найти баланс, и рывком поставил меня на ноги.

— Отпусти… — прошептала я. — Что-то не так, мне очень больно…

— Не притворяйся! — гаркнул Курт и поволок меня за собой. — Я вижу, что ты притворяешься. Я не верю, что тебе так больно. Давай, шевели ногами!

Я вырвала руку. Чуть в стороне от дороги стояла скамейка.

Боже, спасибо тебе за неё!

Я буквально упала на грязные доски, чувствуя, что мысли снова путаются.

Вот бы отключиться и проснуться дома…

— Вставай, идём! — требовательно приказал Курт.

— Дай мне минутку…

— Нет, ты встанешь прямо сейчас!

Он снова поднял меня одним резким и болезненным движением и потащил по дорожке.

Я думала, больнее уже быть не может, но…

Если бы я отказалась идти, он, наверное, просто поволок бы моё тело прямо по выбоинам и камням. Меня била крупная дрожь, но усилием воли я переставляла ноги. Старалась концентрироваться только на этом. Одна нога, вторая, левая, правая, левая, правая, шаг, шаг, шаг…

Мы шли больше часа, а для меня эта дорога была бесконечной, как путь на Голгофу. Мокрая одновременно от жара и от ледяного пота, почти теряя сознание, я прошла эти несколько километров до станции метро и, наконец, отключилась в вагоне. Пришла в сознание, когда моя голова коснулась покрытия сиденья — от резкого торможения поезда я завалилась набок. Курта рядом не было. Я вообще не могла вспомнить, спускался ли он со мной в метро или остался у входа, чтобы поймать себе такси. Так или иначе, ему было наплевать, доберусь ли я до дома.

Такого бессилия я не чувствовала, наверное, никогда. Сидя в вагоне, я прижимала к себе сумочку, как единственную оставшуюся в моих руках ценность. И не могла поверить, что человек, с которым меня, казалось, связывали близкие отношения, так поступил.

Мысли о Курте прервал новый приступ боли, такой сильный, что я снова легла на сиденье, скрючившись и совсем не думая, как это выглядит со стороны. В тот момент я была одинока как никогда.

Позже я пыталась вспомнить, как вышла на своей станции и дошла до дома. Пыталась, но не могла. Помнила лишь, как ревела от боли, поднимаясь по ступеням. Как трясущимися холодными пальцами нащупала ключ в сумочке. Как попала им — не с первого раза — в замочную скважину. Как прикрыла за собой дверь. И как рухнула на кровать, потеряв сознание, теперь уже надолго. От боли и пустоты внутри я буквально отключалась и, видит Бог, не хотела возвращаться.

Глава 23

Будет дух вечно скитаться

Деревня Шамурша, 1236 г.

Сперва она только запах почуяла, а потом уж увидела. В огне, в самом сердце пламени корчилось крохотное тельце. Изгибалось в какой-то неистовой пляске, горело, исчезало. Дым заволакивал поляну. А сквозь него — смрад горелого мяса.

Хотела броситься в костёр, то ли спасти, то ли умереть с ним. Ноги подвели. В который уж раз. На колени упала, смотрела, смотрела, крик из груди рвался, да так и застрял в горле. Нет таких звуков, чтоб горе её выплеснуть.

— Будет дух его вечно скитаться в промежутках миров, пока небо с землёй не соединятся! Проклят! Проклят! Проклят! — вымолвил старец. Тихо сказал, почти шёпотом, да только слова те гул огня и шелест листьев заглушили.

— За что? — только и смогла она выдохнуть.

Старец вперил в неё белые глаза свои.

— За то, что кровь свою с кровью врага смешала! Землю родную осквернила! Негоже врагу служить да ложе делить, хоть бы и смертью грозил. Нет на то воли богов, одно проклятье! Проклят!

— Проклят… — прошелестели голоса над поляной.

Огонь взметнулся к небу. На мгновение как будто увидела она в нём мальчика с чёрными волосами и глазами отца. А после пламя опало, съёжилось. Боги приняли жертву.

Лондон, 2003 г. После аборта

Я проснулась и едва успела свесить голову с кровати. Меня вырвало, уже в четвёртый или пятый раз. Тело сотрясали спазмы. Я не могла понять, сколько проспала: час или сутки.

Какой сейчас день? И день ли вообще?

Шторы были плотно задёрнуты, но мне всё-таки показалось, что в окно пробивается тусклый свет. Впрочем, в Лондоне это могло быть и раннее утро, и сумерки, и полдень в пасмурную погоду. Не знаю почему, но мне было важно понять, какое время суток за окном.

В первый раз я очнулась ночью, в этом не было сомнений. Нащупала сумку, вытащила мобильник, но он оказался разряжен. Сил, чтобы добраться до комода и поискать зарядное устройство, не было. Я снова отключилась и после несколько раз приходила в себя от мучительных рвотных спазмов.

Господи, а если я не очнусь и захлебнусь?

По ощущениям, в беспамятстве я провела сутки. Приходя в себя, я ловила обрывки мыслей: скоро придёт Вера и найдёт меня. Сейчас, когда сознание немного прояснилось, я вспомнила, что Вера уехала за город на несколько дней.

Никто не поможет. Придётся самой.

Всё это время я пыталась себя убедить, что происходящее со мной — просто последствия операции. Боль — часть восстановления, и это абсолютно нормально, нужно просто потерпеть. Всё пройдёт. Теперь же я поняла, что такого точно не должно быть. Я вся горела, температуру даже не нужно было измерять, и так было понятно, что она очень высокая. А внутри как будто проворачивались ножи мясорубки. Такие ощущения не могли быть предвестниками выздоровления. Мне казалось, что ещё немного, и я просто умру.

Подтягивая тело на руках, я всё же умудрилась найти зарядное устройство и, отбивая зубами дробь, воткнула вилку в розетку. Эти простые действия потребовали таких неимоверных усилий, что какое-то время я просто лежала на полу, собираясь с новыми силами. Соблазн закрыть глаза и снова провалиться в беспамятство был так велик!

Нет, Аня! Если сейчас не начнёшь шевелиться — просто сдохнешь под кроватью!

Вся