Читать книгу - "Белорусские мифы. От Мары и домашнего ужа до волколака и Злыдни - Елена Евгеньевна Левкиевская"

Жили два брата. Один бедный, другой богатый. Бедного Доля губила. Он пошел в другое место жить. А Доля за ним идет и говорит: «Ты меня никогда не оставишь». Шел тот брат по мостику через речку, стряхнул с себя да ту дурную Долю и утопил. С тех пор зажил хорошо. Богатый брат захотел его погубить. Вытащил ту Долю из реки, так она к нему и пристала (с. Ополь Ивановского р-на Брестской обл., 1986 г.).

В другом варианте этого сюжета бедному брату удалось хитростью заманить злую Долю в пустую кость (ей захотелось съесть там костный мозг), которую затем он заткнул колышком и завалил тяжелым камнем. В результате его дела поправились настолько, что богатый брат стал ему завидовать и выведал все о том, куда тот спрятал злую Долю. Но когда он освободил ее, желая навредить брату, она накинулась на него самого и так прилипла к нему, что через несколько лет у него не осталось даже сумы, с которой он мог бы пойти нищенствовать.

В русской традиции злую Долю называют Лихом одноглазым, и фигурирует она в основном в сказках, а не в мифологических рассказах.

Олицетворением злой, несчастливой Доли также могут быть многочисленные мелкие персонажи — Злыдни, имеющие вид худых, облезлых животных: то ли кошек, то ли собак — или маленьких существ в больших сапогах и шапках. Эти существа, как и Доля, чаще бывают персонажами сказок, а не мифологических представлений. Напав на жилище человека и поселившись в подпечье или за печью, Злыдни приводят все хозяйство в упадок: привлекают убытки, а семья становится все беднее и беднее. Они пакостят в любом деле: портят тесто в квашне, крадут у кур яйца, бьют горшки, в кашу подсыпают песок. Избавиться от них крайне трудно, но можно действовать так же, как и в случае с Бедой: попытаться хитростью заманить их в мешок или какой-нибудь крепкий ящик и утопить в болоте, для верности придавив камнем. Тот, кто случайно или по глупости освободит их, тут же подвергнется нападению и навлечет на себя неприятности.

ДУХИ БОЛЕЗНЕЙ

В народной культуре большинство болезней наделялось демонической природой и объяснялось результатом сглаза и вредоносной порчи, насылаемой ведьмами и колдунами или особыми, олицетворяющими их нечистыми духами. Одушевленными существами с человекоподобной внешностью считали детскую бессонницу (ночницы, криксы), эпилепсию (падучая, черная болезнь), лихорадку (шухля, хинтя, трясуха, трасца), а также все эпидемические болезни — чуму, холеру, оспу, моровые болезни скота (Коровья Смерть), губящие людей и животных.

Ночной плач ребенка, беспокойство, бессонницу объясняли тем, что на него нападают ночницы, мучают, мешают спать: «крыкухы прыходят до малых», «ночныця напала», «ходыть ночныця». Их могли представлять в виде женщины, птицы или невидимых существ. Чтобы обмануть ночницу и отвлечь ее от ребенка, к нему в колыбель клали валёк для стирки белья — прач. Его пеленали, делая из него своеобразного «двойника» младенца, потом некоторое время ждали, чтобы ночница залезла на него, и выбрасывали через окно (как считалось, вместе с недугом). Причиной прихода ночницы считалась оставленная хозяйкой на ночь или накануне праздника недопряденная пряжа на прялке:

«Нужно допрясть все, иначе придут ночницы и спрядут ее, заберут. В праздники не пряли, иначе ночницы пугать будут» (с. Туховичи Ляховичского р-на Брестской обл., 1987 г.).

Лихорадку представляли в образе высокой худой женщины с распущенными волосами, и в суеверных рассказах она обычно предстает либо как одиночное существо («пани в шляпе», «паненка, тонкая в поясе»), либо (обычно в заговорах) множеством сестер-лихорадок, каждая из которых «отвечает» за определенный болезненный симптом — озноб, дрожь, ломоту в теле и прочие. Этот широко известный у славян сюжет о сестрах-лихорадках, дочерях Ирода, попал в восточнославянский фольклор из византийских апокрифических текстов. Он стал известен в текстах разных жанров — духовных стихах, легендах, а особенно в заговорах от лихорадки. Число злых сестер, по разным представлениям, может варьировать от семи до семидесяти семи, а их черты слагаются в длинный перечень: босые, голые, простоволосые, растрепанные, косматые, косые, кривые, хромые, дурные, распоясанные.

В белорусской традиции существовало убеждение, что сестры-лихорадки могут иметь вид семидесяти семи мух, каждая из которых старается попасть в пищу или питье, чтобы человек проглотил ее, — именно после этого он и заболевает. Чтобы избавить себя и своих близких от опасности, нужно поймать одну такую муху, завязать ее в тряпочку и подвесить в печной трубе — тогда ни одна лихорадка к дому не подойдет. Чтобы избавиться сразу от всех сестер, каждая из которых по-своему мучит больного, больному нужно сварить вкрутую яйцо, разрезать его на семьдесят семь частей, завязать в тряпочку, а на закате солнца пойти к какому-нибудь водоему и левой рукой бросить этот узелок как можно дальше от себя, сказав: «Вас семьдесят семь, нате вам ужин всем!» — после чего без оглядки бежать домой — тогда голодные лихорадки набросятся на кусочки яйца и оставят человека в покое.

Ян Брейгель Старший, Триумф смерти. 1597.

Wikimedia Commons

В окрестностях Волковыска (Гродненская обл.) известны рассказы о мужике, сумевшем перехитрить двух сестер-лихорадок, планировавших забраться к нему внутрь и мучить его три года. Говорят, он пахал в поле, устал и лег на краю поля отдохнуть, но тут увидел, что к нему со стороны болота идут две паненки — Трясцы, поэтому решил притвориться спящим. Те остановились над ним и, думая, что он спит, стали рассуждать, как бы проникнуть к нему внутрь, ведь губы у него были плотно сжаты. Тогда одна из них сказала: «Когда он вернется домой, то очень захочет яичницы, а я сяду пылинкой к нему на правое ухо, упаду в ложку, и он меня проглотит — я три года буду в нем гулять. После этого Трясцы пропали. И действительно, когда мужик вернулся домой, он очень захотел яичницы. Жена ему ее приготовила, он сел есть, а сам следит, когда Трясца упадет к нему в тарелку. Когда это случилось, он быстро вынул из кармана табакерку и положил яичницу внутрь, закрыл, завязал как следует суровой ниткой и повесил в печной трубе. Три года провисела лихорадка в табакерке. Когда мужик ее выпустил, она пообещала, что больше не будет мучить людей, а уйдет жить на сухие леса.

Чумной доктор. 1720.

Wikimedia Commons

Эпидемическая болезнь может иметь вид молодой «паненки», появляться