Читать книгу - "Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет - Нелли Борисовна Гореславская"

вредившим созданию Красной армии. Искреннее участие в Социалистической революции – и здесь же отказ от социализма под лозунгом «спускайся на тормозах к капитализму». Признание союза рабочего класса и крестьянства в качестве основы дальнейшего движения – и здесь же: «разорим крестьянство и построим за его счет передовую индустрию!». Короче говоря, чудачества Троцкого неисчислимы.

И помимо всего прочего – оппозиции и дискуссии, дискуссии и оппозиции: в каких только оппозициях и дискуссиях не участвовал троцкизм, каких только он не навязывал партии дискуссий и оппозиций, сколько оппозиций он сам организовал и скольким оппозициям он дал пищу – и именно тогда, когда меньше всего страна нуждалась в оппозициях и дискуссиях, когда страна задыхалась от наседающих со всех сторон врагов, от разрухи, от голода, от дезорганизации и т. д. и т. п.

Даже Ленин взмолился о пощаде – тот Ленин, который никогда не боялся ни дискуссий, ни оппозиций и который всегда шел им навстречу, – и тот был вынужден рассматривать деятельность троцкизма как фракционную и в связи с этим был вынужден требовать сохранения единства в партии. Все то, что делал троцкизм в годы советской власти, было похоже даже не на фракционность, а скорее это был заговор, сознательно направленный на дезорганизацию, на подрыв становящегося на ноги нового общества».

То же отмечают в троцкизме и современные его критики, отмечая его постоянное раскачивание от ультралевых взглядов к оппортунизму и обратно, а также комбинации того и другого, считая, правда, это не чудачеством троцкистов, а неким постоянным свойством их политики.

К этому стоило бы еще прибавить абсолютное безразличие к стране и народу (если говорить о России), переходящие в крайнюю жестокость при осуществлении их «энергичной деятельности». Террор, расстрелы заложников, расстрелы без суда и следствия священников, дворян, купцов, офицеров и гимназистов только за принадлежность к «чуждому классу», трудовые армии, концентрационные лагеря, расказачивание, подрыв устоев института семьи, традиционной морали, насаждение сексуальной распущенности – все это происходило в первое послереволюционное десятилетие при абсолютном засилье троцкистов в органах власти.

Невольно возникает вопрос: так хотели ли они хотя бы «железной рукой загнать человечество к счастью» или же цели были совсем другими? Те, о которых говорил Сталин, объясняя народу репрессии в отношении троцкистов:

«На судебном процессе 1936 года, если вспомните, Каменев и Зиновьев решительно отрицали наличие у них какой-либо политической платформы. У них была полная возможность развернуть на судебном процессе свою политическую платформу. Однако они этого не сделали, заявив, что у них нет никакой политической платформы. Не может быть сомнения, что оба они лгали, отрицая наличие у них платформы. Теперь даже слепые видят, что у них была своя политическая платформа. Но почему они отрицали наличие у них какой-либо политической платформы? Потому что они боялись продемонстрировать свою действительную платформу реставрации капитализма в СССР, опасаясь, что такая платформа вызовет в рабочем классе отвращение.

На судебном процессе в 1937 году Пятаков, Радек и Сокольников стали на другой путь. Они не отрицали наличия политической платформы у троцкистов и зиновьевцев. Они признали наличие у них определенной политической платформы, признали и развернули ее в своих показаниях. Но развернули ее не для того, чтобы призвать к ней рабочий класс, призвать народ к поддержке троцкистской платформы, а для того, чтобы проклясть и заклеймить ее как платформу антинародную и антипролетарскую. Реставрация капитализма, ликвидация колхозов и совхозов, восстановление системы эксплуатации, союз с фашистскими силами Германии и Японии для приближения войны с Советским Союзом, борьба за войну против политики мира, территориальное расчленение Советского Союза с отдачей Украины немцам, а Приморья – японцам, подготовка военного поражения Советского Союза в случае нападения на него враждебных государств и как средство достижения этих задач – вредительство, диверсии, индивидуальный террор против руководителей советской власти, шпионаж в пользу японо-фашистских сил – такова развернутая Пятаковым, Радеком, Сокольниковым политическая платформа нынешнего троцкизма. Понятно, что такую платформу не могли не прятать троцкисты от народа, от рабочего класса. И они прятали ее не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но даже от руководящей верхушки, состоявшей из небольшой кучки людей в 30–40 человек. Когда Радек и Пятаков потребовали от Троцкого разрешения на созыв маленькой конференции троцкистов в 30–40 человек для информации о характере этой платформы, Троцкий запретил им это, сказав, что нецелесообразно говорить о действительном характере этой платформы даже маленькой кучке троцкистов, так как такая «операция» может вызвать раскол.

«Политические деятели», прячущие свои взгляды, свою платформу не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но и от руководящей верхушки троцкистов, – такова физиономия современного троцкизма» (Сталин И. В. О недостатках партийной работы и мерах по ликвидации троцкистских и иных двурушников. Доклад и Заключительное слово на Пленуме ЦК ВКП(б) 3–5 марта 1937 г. Партиздат, 1937 г. С. 12, 13).

Троцкизм живет и побеждает

То есть цель всегда была одна – власть, и ради этой высшей цели не жаль ничего: ни страны, ни народа, ни революционных завоеваний, за которые еще недавно так яро сражались, уничтожая миллионы и миллионы не вписавшихся в проект.

Однако, скажет современный читатель, эти сталинские наветы на деятелей ленинской (или все же троцкистской?) гвардии давно опровергнуты, почти все репрессированные оправданы и признаны невиновными. Но вот в документальном исследовании американских журналистов Майкла Сейерса и Альберта Кана «Тайная война против Советской России» приводятся фрагменты из письма Л. Троцкого Карлу Радеку (1935 г.), в котором, в частности, указывалось на необходимость секретного соглашения с германским и японским правительствами, перечислялись территориальные уступки в пользу враждебных СССР государств, без помощи которых сторонники Троцкого не могли рассчитывать на возвращение к власти:

«…Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны допустить ее к эксплуатации золота. Мы должны будем согласиться с требованием Германии не противодействовать ей в захвате придунайских стран и Балкан и не мешать Японии в захвате Китая… Неизбежно придется уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии – Украину».

В письме Троцкого также обозначался и характер режима, который должен быть установлен в России после свержения Советского правительства:

«…Допущение германского и японского капитала к эксплуатации СССР создаст крупные капиталистические интересы на советской территории. К ним потянутся в деревне те слои, которые не изжили капиталистической психологии и недовольны колхозами. Немцы и японцы потребуют от нас разряжения атмосферы в деревне, поэтому надо будет идти на уступки и допустить роспуск колхозов или выход из колхозов». (Сейерс М., Кан А. Тайная война против Советской России. М., 1947. С. 339).

То есть, как видим,