Читать книгу - "Аман Тулеев. С моих слов записано верно - Аман Гумирович Тулеев"

областную администрацию и традиционно «мочили» меня, были вынуждены признать мою роль в освобождении заложников. В частности, телекомпания NTSC объявила на весь Кузбасс: «Мы присутствовали на месте происшествия и снимаем шляпу перед мужеством Тулеева». Главный редактор подарил мне видавшую виды авторучку, которой писался текст репортажа о захваченном автобусе. Я оценил широту жеста. Говорю без всякой иронии.

Тем более что часть газетных словоблудов продолжала ерничать: «В Чечне взяты заложники из числа мирных граждан. Жаль, Тулеев в отпуске, он бы мигом нейтрализовал террористов…»

Никому не желаю оказаться под прицелом пистолета или с ножом у горла. Знаю одно: случись с кем-нибудь из этих остряков хоть отдаленно похожее, было бы не до смеха. Неизвестно, кто как себя повел бы.

Медики признали Жеренкова психически больным, по решению суда его направили на принудительное лечение. После выписки Евгений более не совершал противоправных поступков. Я постоянно интересовался его судьбой и сдержал свое обещание о помощи семье.

Они переехали в Алтайский край, решив не мозолить глаза соседям по Белово. Рад, что все обошлось малой кровью. Если рассуждать здраво, без дураков, в чем была вина этого парня? Он искренне хотел помочь матери и сестрам, но не знал, как это сделать. Евгений оказался психологически не готов к выпавшим на его долю испытаниям. И что же, за это его следовало расстрелять?

Люди жили трудно, бедно, многие находились на грани отчаяния. Мириться с таким положением дел я не мог, поэтому решил в 1996 году снова участвовать в выборах президента в качестве кандидата. Собственно, на моем выдвижении настаивал депутатский блок «Народовластие». Потом и Геннадий Зюганов попросил о поддержке.

Лидер КПРФ сказал без обиняков: «Я все регионы объехать не смогу, не успею, часть ты закроешь. Тебя народ уважает. Ближе к выборам снимешь кандидатуру в мою пользу. Сбросишь свои голоса мне, поможешь процент поднять». Зюганов говорил и пристально заглядывал мне в глаза, чувствовалось, что его терзают смутные сомнения: а вдруг Аман решит схитрить, наберет голоса и пошлет меня куда подальше?

Коммунисты собрали пленум ЦК, на котором приняли решение, что Тулеев пойдет дублером у Зюганова. Разумеется, я не забыл, как Геннадий Андреевич обещал в 1991 году помощь, а потом попросту кинул меня. Тем не менее согласие на участие в выборах я дал. Лишь подписей надо было собрать миллион, и не в одном Кузбассе, а по всей России. Сам бы я это не потянул. Понимал, что не выиграю, президентом не стану, но рассуждал так: еще хотя бы разок получу федеральную трибуну, расскажу народу о своей позиции. Видел недовольство людей властью, их озлобленность. Даже если не услышат, хотя бы моя совесть будет чиста, что не сидел сложа руки. Я давно все понял о приватизации, о том, как собираются дербанить страну, а вместе с ней и родной Кузбасс…

Предвыборную кампанию я вел активно, а на заключительном этапе, как и договаривались, снял свою кандидатуру в пользу Зюганова, объяснив избирателям, что мы с лидером КПРФ разделили регионы, поскольку одному человеку охватить все территории невозможно, а цель у нас общая.

Хотя в разведку с Зюгановым я ни за что в жизни не пошел бы. Считаю, он страшный эгоист, все делающий только для себя. На партию, соратников, тем более на посторонних людей ему наплевать. Геннадий Андреевич готов на все, лишь бы оставаться на плаву. В телевизоре он один, а за закрытыми дверями кабинетов совершенно иной.

Для тех, кто в теме, никогда не было секретом, что выборы 1996-го во втором туре выиграл Зюганов. Утром 4 июля я звонил Геннадию Андреевичу, чтобы рассказать о ходе голосования в Кузбассе, а он трубку не брал. Потом я узнал, что кандидат в президенты… отдыхал в Сочи. Шла принципиальная борьба, где важен каждый процент, а Гена преспокойно загорал на пляже!

Может, я оставался слишком наивным, но не сразу сообразил, что вся кампания Зюганова была игрой, правила которой он обсудил с Борисом Николаевичем. Ему оказалась не нужна победа, он не собирался становиться президентом. Да и не смог бы этот человек руководить государством, пустил бы его под откос. В то время в России сформировался мощный «красный пояс», по сути, коммунисты уже находились у власти в большинстве регионов, ничто не мешало им и во главе правительства поставить своего лидера. Но они этого не сделали! Зюганов боялся ответственности за страну, о чем я и сказал в глаза Геннадию Андреевичу. Он страшно на меня обиделся и объявил личным врагом.

При всем моем негативном отношении к Ельцину скажу: если бы к власти пришел Зюганов, стало бы на порядок хуже. У Бориса Николаевича была команда. Да, Гайдар с Чубайсом в моем понимании персонажи отрицательные, они рулили явно не в ту степь, но нельзя не признать, что это были личности, мыслившие масштабно и неординарно. А Зюганов элементарно не знал, с чего начинать, притащил бы в правительство старых министров-коммунистов с консервативным мышлением. А главное – лидера КПРФ не поддержали бы армия и флот, он не пользовался уважением у военных.

О московском вираже

Кажется, никогда прежде я об этом не рассказывал, но определенную роль в моей политической карьере сыграл Борис Березовский. Это случилось почти сразу после выборов 1996 года.

Мы не были знакомы, хотя, конечно, я и раньше слышал о Борисе Абрамовиче. Он занимал, в общем-то, весьма скромную должность заместителя секретаря Совета безопасности России, но обладал значительным весом в кремлевских кабинетах, тем, что позже стали именовать административным ресурсом.

В конце июля 1996-го меня пригласили на совещание в президентскую администрацию, где выступал и Березовский. Его речь мне понравилась, он говорил умные вещи, рассуждая, как выйти из тяжелой ситуации, в которой оказалась страна. После того как заседание закончилось, мы поговорили пару минут, обменялись мыслями по текущей повестке.

Я вернулся в Кемерово и занялся повседневными делами. Через какое-то время вдруг раздался звонок: «Аман, это Борис. Я лечу с Дальнего Востока, хочу завернуть в Кемерово. Очень тебя прошу, встреть меня». Березовский сразу же перешел в общении на «ты», говорил быстро, стрелял короткими фразами, не оставляя зазора для ответной реплики.

Разумеется, я приехал в аэропорт, встретил гостя, отвез в ресторан, накормил пельменями. «Все плохо. Страна разваливается…» Борис Абрамович продолжал частить, так и сыпал словами, однако в этой его скороговорке умные мысли проскальзывали.

В заключение разговора Березовский спросил:

– Как смотришь на мою позицию?

Я согласился:

– Рассуждаешь здраво.

Честно говоря, так и не уловил, в