Читать книгу - "История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Гаврииловна Печатнова"

class="p1">Плутарх в своем списке объединяет Коринф и его колонию Амбракию, говоря, что спартанцы изгнали оттуда Кипселидов. Из других источников известно, что Коринф был освобожден от последнего из Кипселидов — Кипсела II, он же Псамметих, в 584/3 г., а Амбракия — от Архина, также одного из Кипселидов, около 560 г. (Arist. Ath. Pol. 17, 4).

Конечно, заключение или, скорее, возобновление союза между Спартой и Коринфом могло состояться только после падения тирании Кипселидов. Но могла ли Спарта так рано — в 583 г., в разгар своей войны с Тегеей, — совершить военный рейд в Коринф для изгнания Псамметиха, как об этом свидетельствует Плутарх. Ведь все остальные источники единодушны в том, что падение тирании в Коринфе произошло в результате внутренней борьбы, без какого-либо внешнего вмешательства (Nic. Dam. FgrHist 90 F 60, 7–8)[414].

Ряд специалистов как по истории Спарты, так и по истории греческой тирании полагает, что утверждение Плутарха, будто Спарта положила конец тирании Кипселидов в Коринфе, некорректно. Спарта, с их точки зрения, в этом не принимала непосредственного участия[415]. Они указывают, в частности, на то, что Аристотель в «Политике» писал о конце Кипселидов, но ничего не сказал о спартанской интервенции в Коринф (V, 9, 22, 1315 b 26)[416].

Приведем в качестве образца рассуждений о невозможности участия Спарты в изгнании Кипселидов мнение Дж. Хаксли. Вот что он пишет по этому поводу: «Упомянутое в списке Плутарха изгнание Кипселидов из Коринфа не может быть верным: самый вероятный год для конца коринфской тирании — 583 г., т. е., по крайней мере, за три декады до Хилона, который был первым спартанцем, известным своими военными акциями против тиранов. Упоминание Коринфа в списке, таким образом, ошибка Плутарха, его копиистов или его источника»[417].

Дж. Хаксли предлагает свое объяснение данной ошибки Плутарха. По его мнению, Плутарх перепутал Коринф с городком Керинфом на Северной Эвбее, куда, как он думает, в середине VI в. вторглись спартанцы и низвергли правящих там тиранов из семьи Кипселидов[418]. Это — остроумная, но слишком вольная интерпретация следующего четверостишия Феогнида:

Горе мне, я бессилен. Керинфа нет уже больше,

Вместо лелантских лоз черный простерся пустырь.

Изгнаны лучшие люди, у власти стоят негодяи.

Пусть бы Зевс погубил род Кипселидов совсем

(891–894 Bergk / Пер. С. Апта).

Если бы Спарта действительно освободила Коринф от тирании, то можно было бы ожидать, что уже в 80-е гг. VI в. возобновится их тесное сотрудничество, в том числе и в военной сфере. Но в предании не сохранилось каких-либо данных о том, что Коринф в этот период участвовал в военных предприятиях Спарты. В частности, нет свидетельств о помощи Коринфа Спарте во время ее длительной борьбы с Аркадией в 90–70 гг. VI в. Первым из их совместных акций оказался поход на Самос в 524 г. Отсюда делается вывод, что союз, скорее всего, был возобновлен не ранее середины VI в.[419]

Те исследователи, которые признают список Плутарха аутентичным, естественно, вынуждены отвергать предание, согласно которому освобождение Коринфа от тирании произошло без какого-либо внешнего толчка. Так, например, Н. Хэммонд верит в военное вмешательство Спарты. Сильное влияние Спарты он усматривает главным образом в том, что Коринф после освобождения стал пользоваться спартанской политической терминологией. Его главный аргумент — ссылка на Пиндара, который говорит об установлении в Коринфе евномии, или благозакония (Ol. 13, 6 — «Здесь обитает благозаконность»)[420].

Однако ссылку на Пиндара вряд ли можно считать корректной. В своем творчестве Пиндар старался не проявлять каких-либо определенных политических симпатий или антипатий[421]. Нельзя Пиндара причислить и к принципиальным противникам тирании: он без всякого смущения прославлял тиранов Гиерона Сиракузского и Ферона Акрагантского. Но ближе всего ему, конечно, были традиции военно-аристократического единства. Поэтому для Пиндара и в Коринфе, и в Спарте равно царила евномия. Так что никаких далеко идущих выводов о каком-либо влиянии Спарты на Коринф только на основании одной строки Пиндара мы бы делать не стали.

Как нам кажется, никакого вооруженного вмешательства Спарты во внутренние дела Коринфа вообще не было. Последний тиран Коринфа Псамметих, как об этом свидетельствует традиция (Nic. Dam. FgrHist 90 F 60, 8), был низложен, скорее всего, собственными гражданами, а отнюдь не спартанцами. Однако полностью отвергать список Плутарха все же не стоит. Спартанцы вполне могли оказать помощь тем, кто готовил выступление народа против Псамметиха. Ведь ядро заговорщиков, как правило, состоит из наиболее активной части общества, недовольной своим настоящим положением. В прошлом сильный и влиятельный клан Бакхиадов вряд ли остался в стороне от антитиранического движения в своем родном городе. Если вспомнить, что Спарта приняла у себя изгнанных из Коринфа в середине VII в. Бакхиадов, то можно думать, что и позже она готова была оказывать им всяческое содействие. Но какого рода было это содействие, остается только гадать. Во всяком случае, прямой спартанской интервенции, по-видимому, не было.

Обратимся теперь к Амбракии. Коринфские тираны, следуя традиции их предшественников Бакхиадов, основали несколько колоний, посылая туда в качестве ойкистов представителей своей семьи. Среди этих колоний, тесно связанных с Коринфом, была и Амбракия, основанная около 650 г. (Strab. X, 2, 8, p. 452). Там правили потомки Кипсела, первого тирана Коринфа. Плутарх в своем списке объединяет Коринф и Амбракию, говоря, что спартанцы изгнали оттуда Кипселидов. Но есть два свидетельства Аристотеля, которые рисуют совершенно иную картину избавления Амбракии от тирании. Причем в отличие от списка Плутарха они достаточно информативны. Вот первое из них: «То же самое произошло в Амбракии, где простой народ, соединившись с заговорщиками, изгнал тирана Периандра, а государственную власть забрал в свои руки» (Pol. V, 3, 6, 1304 a). Во втором отрывке Аристотель сообщает о непосредственном поводе к восстанию: «Против Периандра, тирана в Амбракии, составлен был заговор из-за того, что он во время пирушки со своим любовником спросил его, забеременел ли он уже от него» (Pol. V, 8, 9, 1311 a). Как видно из данных отрывков, в них нет и намека на участие Спарты в изгнании Периандра.

Правда, вслед за Плутархом за последнего тирана Амбракии часто принимают не Периандра, а Архина[422]. Его имя встречается в греческой литературе еще только единожды в связи с тем, что его бывшая жена Тимонасса вышла замуж за Писистрата (Arist. Ath. pol. 17, 4). Но в «Афинской политии» Архин назван «одним ампракийцем из рода Кипселидов» (oJ jAmprakiwvth» tw’n Kuyelidw’n), а вовсе не тираном Амбракии. Нам нет нужды всех представителей большой и