Читать книгу - "Мое открытие Москвы: Новеллы - Евгений Иванович Осетров"

с многоцветным ковром терема, с его четырехугольными плитками, в середине которых желтеют розетки. Сказочное изразцовое узорочье гармонически объединено с чешуйчатой крышей и косичкой на шесте - ветреницей.

Время не пощадило деревянных хором, воспетых в сказках и былинах и изображенных изографами на иконах и фресках, летописных миниатюрах; погибли терема, выразительно описанные иноземными путешественниками… Словно предчувствуя наступление новой эпохи, умельцы, работавшие в конце XVII столетия, создали из долговечного материала сооружение, которому не страшны ни пожары, ни лютые морозы, ни бесконечные осенние дожди. Терем возле Москвы-реки воплотил в себе редкостное умение столичных керамистов.

Стоя возле Крутицкого теремка, легко и приятно думать о волшебных сказках, не утративших и ныне своих поэтических красок. Слышите, как засвистела стрела, пущенная из тугого лука? Упала стрела возле чудного дворца, вбежал во двор добрый молодец, закричал громким голосом: «Кто в тереме живет?» Выглянула из терема красна девица, что может за одну ночь ковер соткать, украсить его златом-серебром, хитрыми узорами… Я увидел теремок таким, каким он был в семнадцатом столетии (его изобразил в первозданном виде на своей картине Васнецов, подлинный поэт Москвы).

Но мои грезы о прошлом продолжались недолго. Нет, не упала на подворье стрела, не выглянула из окна девица в шитом жемчугом кокошнике… Подошел автобус, и из него высыпала толпа иностранных туристов, защелкали фотоаппараты и кинокамеры, раздался громкий голос расторопного гида.

Я уже писал о том, что мы редко знаем имена мастеров - создателей памятников Древней Руси. И, видимо, зодчие и керамисты, поставившие Крутицкий теремок, для нас навсегда остались бы безымянными гениями, если бы не случайность. В архивах московского Разрядного приказа найдены бумаги, относящиеся к судебной тяжбе между строителями теремка и заказчиками. Митрополиту показалось, как видно из документов, что строители получили деньги за изразцы, которые не пошли в дело. Ответчики - строители Осип и Иван Старцевы - оправдывались тем, что им пришлось для заполнения облицовочного рисунка откалывать куски от целых изразцов. Нам неизвестно, чем окончилась тяжба. В истории искусств можно встретить немало эпизодов, когда создателей великих творений современники обвиняли в неблаговидных делах. Вспомним хотя бы Фидия, гениального древнегреческого скульптора, заподозренного в утайке золота. Один из создателей скульптурного убранства Парфенона умер в тюрьме, не дождавшись оправдания.

Как бы ни сложились судьбы Осипа и Ивана Старцевых, их создание пережило века и донесло до нас очарование праздничной красочности, которая всегда так ценилась в народном творчестве.

Теперь познакомимся со звездой первой величины - мастером-художником Степаном Ивановым, по прозвищу Полубес, выходцем из белорусских земель, создавшим, как и Старцевы, во второй половине семнадцатого столетия в Москве и ее окрестностях замечательные керамические произведения. Изразцовые барельефы Степана Полубеса отличаются точностью линий, богатством красок, живостью образов.

Работая в монастырях - Новом Иерусалиме и Иосифо-Волоколамском, - украшая московскую церковь Григория Неокесарийского, что на Большой Полянке, Степан Полубес показал себя непревзойденным мастером цвета. Недаром его изразцовые пояса, фризы, ковры сияют на наружных стенах зданий. Встреча с изразцами Полубеса - это всегда путешествие по радуге, соединяющей небо и землю, сияющей красками, сочетающей тона и полутона; чувствуется, что Степан Полубес внимательно присматривался к природе, творчески преображая ее в своих фантастических творениях, и знал работы старых мастеров.

Совершим путешествие по Москве времен Степана Полубеса…

Сначала заглянем в Гончарную слободу, что между Таганкой и Яузой, где обычно работает знатный мастер. Здесь нет домов, что глядели бы окнами на улицу. Семьи ремесленников живут каждая своим двором. От улицы дворы отгорожены высоким частоколом. Усадьбы спускаются к реке, но воды требуется много, и поэтому возле гончарных мастерских - колодцы-журавли. Под навесами - горны, здесь же сохнут глиняные изделия. Дома мастеров велики и добротны, для них не жалеют бревен.

Где же Степан Полубес? Может быть, у трех горнов, выходящих топками в одну яму? Нет, здесь лишь его ученики, его подмастерья, осваивающие хитрое ремесло, чтобы потом разбрестись по дорогам страны, украсить в городах и селах дома, церкви, палаты затейливыми плитками. Недаром говорят: «Мастерство за плечами не носят, да с ним добро».

ЦЕРКОВЬ ГРИГОРИЯ НЕОКЕСАРИЙСКОГО НА ПОЛЯНКЕ. XVII ВЕК.

Где же великий изразечник?

Наверное, его надо искать на Ополье, где среди полей (ставших позднее улицей Большая Полянка), по соседству с дворами стрельцов, построена церковь Григория Неокесарий-ского. Величественное, нарядное сооружение, возведенное зодчим-крестьянином Карпом Губой, видно издалека. Простые архитектурные формы сочетаются с богатством декоративного наряда. Хороши пышные наличники - белая каменная резь, выделяющаяся на красноватом кирпичном фоне. Но все другое убранство превосходят по сочности красок, широте и величавости изразцовые пояса.

ЦЕРКОВЬ ГРИГОРИЯ НЕОКЕСАРИЙСКОГО ВОСТОЧНОЕ ОКНО НА ЮЖНОМ ФАСАДЕ.

Возле церкви толпятся живущие здесь, за Москвой-рекой, стрельцы, ткачи и бондари, и как узнаешь среди этой пестрой и шумной толпы ремесленников Степана Полубеса? Изразечник здесь свой среди своих. Недаром он так внимательно приглядывался к набойкам - узорам на полотне, - чтобы потом перенести завитки, цветы и линии на яркие глазурованные плитки, что теперь сияют под открытым небом.

Стоит в толпе упомянуть Степана Полубеса, как эхом отзовутся слова: «павлинье око». Павлин считался символом гордой красы.

«Павлиньим оком» назвал народ изразцовый пояс, которым украсил Степан Полубес сооружения на Истре, в Иосифо-Волоколамском монастыре, в столице. Присмотримся к изразцовому фризу, что опоясывает церковь на Большой Полянке. Четырехугольные плитки составляют прихотливый выпуклый узор, богатый по своим краскам. В центре - белая раскрывшаяся чашечка, окруженная желтоватым венком. Над венком поднимаются два голубоватых стебля, затем снова венок зеленых и желтых цветов. В промежутках между венками на темно-голубом фоне - ветви зеленые, желтые, белые; сочные, полные радости, красоты.

Особенно хорош изразцовый узор зимой, когда снег покрывает соборную кровлю и «павлинье око» сияет зеленью и желтизной, напоминая о мураве луговой, о кувшинках, раскрывающихся на рассвете…

«ГОЛЛАНДСКИЙ ДОМИК» В КУСКОВЕ, ПОДМОСКОВНОЙ УСАДЬБЕ ГРАФА ШЕРЕМЕТЕВА. XVIII ВЕК.

Керамические творения Степана Полубеса воплотили в себе лучшие черты декоративного искусства XVII века: народность, красочность, веселую сказочность. Перед нами своеобразная «народная казна», куда сложены на вечную память богатства народного художественного опыта, откуда благодарные потомки многое взяли и могут еще многое почерпнуть. Изразцы Степана Полубеса близки цветным и красочным ростовским эмалям; в них много общего и с фресковыми росписями Гурия Никитина, - этот костромской изограф превращал храмы на Волге, в Ростове и Суздале в райские дворцы.

Изразцовые цветы Степана Полубеса напоминают вышивки