Читать книгу - "Боевой путь поэта. Записки кавалериста - Николай Степанович Гумилев"

ни наивным.

Конечно, накапливалась усталость, да и тяжелая простуда, полученная в феврале 1915 и недолеченная, периодически возобновлялась в холоде и неуюте передовой.

Вспомним фрагмент из воспоминаний Георгия Иванова:

«Только раз я почувствовал, что на войне Гумилёву было не так уж и весело и приятно, как он хотел показать. Мы засиделись где-то ночью, поездов в Царское больше не было, и я увез Гумилёва к себе.

— Славная у тебя комната, — сказал он мне, прощаясь утром. — У меня в Париже была вроде этой. Вот бы и мне пожить так, а то все окопы да окопы. Устал я немножко».

Иванов не указал даты, но это, конечно же, относится к 1916 году.

Явным признаком изменения отношения к войне является то, что Николай Степанович перестал писать так называемые военные стихи. После «Второго года», созданного в феврале 1916, военная тема будет возникать в стихах только на уровне воспоминаний и размышлений.

На военную же тему с этого момента будут появляться только шутки, экспромты, рапорты для дружеского круга или стилизации, над которыми Гумилёв сам смеялся.

Автограф стихотворения «Война», посланный с фронта в Петроград

Стихи Николая Гумилёва, посвященные войне

Новорожденному

С. Л.[157]

Вот голос томительно звонок —

Зовет меня голос войны, —

Но я рад, что еще ребенок

Глотнул воздушной волны.

Он будет ходить по дорогам

И будет читать стихи,

И он искупит пред Богом

Многие наши грехи.

Когда от народов — титанов,

Сразившихся, — дрогнула твердь,

И в грохоте барабанов,

И в трубном рычании — смерть, —

Лишь он сохраняет семя

Грядущей мирной весны,

Ему обещает время

Осуществленные сны.

Он будет любимец Бога,

Он поймет свое торжество,

Он должен! Мы бились много

И страдали мы за него.

Наступление

Та страна, что могла быть раем,

Стала логовищем огня,

Мы четвертый день наступаем,

Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного

В этот страшный и светлый час,

Оттого что Господне слово

Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели

Ослепительны и легки,

Надо мною рвутся шрапнели,

Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,

Это медь ударяет в медь,

Я, носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,

Словно девушку, в жемчуга,

Проходя по дымному следу

Отступающего врага.

Война

М. М. Чичагову

Как собака на цепи тяжелой,

Тявкает за лесом пулемет,

И жужжат шрапнели, словно пчелы,

Собирая ярко-красный мед.

А «ура» вдали — как будто пенье

Трудный день окончивших жнецов.

Скажешь: это — мирное селенье

В самый благостный из вечеров.

И воистину светло и свято

Дело величавое войны,

Серафимы, ясны и крылаты,

За плечами воинов видны.

Тружеников, медленно идущих

На полях, омоченных в крови,

Подвиг сеющих и славу жнущих,

Ныне, Господи, благослови.

Как у тех, что гнутся над сохою,

Как у тех, что молят и скорбят,

Их сердца горят перед Тобою,

Восковыми свечками горят.

Но тому, о Господи, и силы

И победы царский час даруй,

Кто поверженному скажет: «Милый,

Вот, прими мой братский поцелуй!»

Смерть

Есть так много жизней достойных,

Но одна лишь достойна смерть,

Лишь под пулями в рвах спокойных

Веришь в знамя Господне, твердь.

И за это знаешь так ясно,

Что в единственный, строгий час,

В час, когда, словно облак красный,

Милый день уплывет из глаз,

Свод небесный будет раздвинут

Пред душою, и душу ту

Белоснежные кони ринут

В ослепительную высоту.

Там Начальник в ярком доспехе,

В грозном шлеме звездных лучей,

И к старинной, бранной потехе

Огнекрылых зов трубачей.

Но и здесь на земле не хуже

Та же смерть — ясна и проста:

Здесь товарищ над павшим тужит

И целует его в уста.

Здесь священник в рясе дырявой

Умиленно поет псалом,

Здесь играют марш величавый

Над едва заметным холмом.

Чистовой автограф стихотворения «Смерть»

Солнце духа

Как могли мы прежде жить в покое

И не ждать ни радостей, ни бед,

Не мечтать об огнезарном бое,

О рокочущей трубе побед.

Как могли мы… но еще не поздно,

Солнце духа наклонилось к нам,

Солнце духа благостно и грозно

Разлилось по нашим небесам.

Расцветает дух, как роза мая,

Как огонь, он разрывает тьму,

Тело, ничего не понимая,

Слепо повинуется ему.

В дикой прелести степных раздолий,

В тихом таинстве лесной глуши

Ничего нет трудного для воли

И мучительного для души.

Чувствую, что скоро осень будет,

Солнечные кончатся труды

И от древа духа снимут люди

Золотые, зрелые плоды.

«Священные плывут и тают ночи…»

Священные плывут и тают ночи,

Проносятся эпические дни,

И смерти я заглядываю в очи,

В зеленые, болотные огни.

Она везде — и в зареве пожара,

И в темноте, нежданна