Читать книгу - "Солдатская доблесть - Иван Петрович Кургузов"

За боевые подвиги награжден тремя орденами Славы, орденом «Красная звезда», медалью «За отвагу», значком «Отличник РККА».

В 1945 году демобилизовался из рядов Советской Армии. В наставшее время живет и работает в городе Намангане.

День был обычный, рядовой, каких на войне много. Солдаты лихо расправлялись с кашей, адресуя повару слова благодарности. Ну, а лучшей оценкой его мастерства служило то, что один за одним шли за добавкой. Повар никому не отказывал. Но опуская черпак в котел, вскидывал глаза на подошедшего: у него свои неписаные законы. Если ты отважный боец, знатный разведчик, или герой, или пулеметчик, — с самого дна, погуще и мяса побольше, если ты так, «серенький» да еще пулям кланяешься, плеснет чего-то там, иди жалуйся!

Но во взводе Сеита Абдураманова ребята как на подбор. Молодежь, комсомольцы! Самый «старый» — командир взвода — двадцать восемь имел за плечами. И все дерутся с фрицами, как тигры. Значит, «право на черпак со дна» все имеют. На чаек генеральский тоже. Из-за походной кухни показалась стройная, по-военному собранная фигура командира батальона капитана Лосева. Лицо у комбата посеревшее, усталое, на губах играет знакомая каждому бойцу улыбка.

Молодой, сильный, смелый офицер был любимцем солдат. Он всегда в боях появлялся там, где было трудно солдатам. Сразу становилось легче. Он никогда не обижал солдата. Даже мертвого… Как бы ни было тяжело. Но тела павших бойцов тут же преданы земле. А последняя дань солдату котируется на фронте. Война есть война. И, может быть, завтра над тобой дадут прощальный залп, как ты даешь его сегодня…

Завидев комбата, солдаты мигом привели себя в порядок и радостно приветствовали капитана. Абдураманов доложил о боевом состоянии взвода.

А рядом уже стоял повар с котелком каши — вещественным доказательством его философской концепции.

Ну разве можно отказаться от солдатской еды «номер один»? Расправившись с кашей, комбат взял под руку Абдураманова, и они отошли в сторону.

— Вот что, старшина! В батальон пришло много молодых бойцов, еще не обстрелянных, а бой не за горами. Давай, собери их сегодня, поговорим. Расскажешь о своих делах боевых, особенно — разведке. Соберись с мыслями, подготовься. Начальник штаба соберет бойцов прямо здесь, у вас, к кухне поближе, — усмехнулся он, — вот разговор и получится под аккомпанемент ложек с тарелками.

Сеит отошел в глубь леса, окунулся в лесную чащу, ощутил ее дыхание и забыл о войне, о боях, забыл, зачем пришел… Шелест деревьев, птичий гомон, зелень листвы… Как хорошо, когда нет войны! Расстегнув воротничок гимнастерки, присел Сеит на пенек. А пока война есть, значит, нужно воевать! Так о чем рассказать молодым бойцам? Прошло три года войны. Каждый день — бой. Сколько их было! И сколько еще осталось? Закурил Сеит. Вот разве об этом рассказать?

…Дивизия вышла к Висле. Командиру полка срочно потребовался сведущий «язык». Надо было знать, что там за оборона у фрицев, много ли их, чем они дышат. За сутки четыре группы разведчиков ходили на тот берег и возвращались без «языка». И не все…

Командир полка пришел в первый стрелковый батальон и передал капитану Лосеву тот же приказ: «Языка!» Комбат предложил это задание поручить Абдураманову.

Сеита вызвали в штаб. Выслушав задание, ответил привычным: раз надо, значит будет сделано. На этом был и закончен разговор. Только одно попросил Сеит:

— Разрешите мне сегодня одному во второй половине дня сходить к фрицам, присмотреться получше. А ночью «языка» прихватим.

— Делай, как лучше, сам знаешь, — ответил командир полка. — На тебя целиком полагаемся.

И потом Сеит исчез. Никто не видел и не знал, куда пошел он. Только один человек — это капитан Лосев, пять часов пролежал на НП, внимательно всматривался в оборону гитлеровцев. Комбат по минутам и часам мысленно отсчитывал, где сейчас разведчик, что делает. Между ними была незримая связь, они оба разговаривали на языке, понятном только им двоим. Потом Лосев встал, пошел в укрытие, закурил, обратился к ординарцу — ефрейтору Сеидову:

— Готовь чай. Абдураманов идет обратно.

Несколько минут спустя Абдураманов докладывал комбату все, что увидел опытный глаз разведчика. Отдохнув часа три, Сеит с шестью боевыми друзьями пошел теперь уже за «языком». Днем он присмотрел объект действия — четырехамбразурный дзот гитлеровцев. Стоит он, как утес, в обороне врага, четыре спаренных пулемета бьют почти беспрерывно из амбразур и снайперы постреливают. Судя по всему — это ключевая точка врага, значит, там должен быть офицер. Вот его и нужно взять.

Переходить линию фронта Сеит решил на участке соседнего батальона. Это, правда, удлиняло расстояние, но разведчики решили — так будет надежнее.

— На стыке двух батальонов и проскользнем, — шептал Сеит. — У соседей стрельба, а у нас тихо, малейший шорох — фашисты сразу засекут. Видно, против нашего батальона ведут усиленное наблюдение.

Как было задумано, в назначенном месте перешли линию фронта, вклинились вглубь и с тыла вернулись к объекту захвата — дзоту. Фрицы и не помышляли, что советские разведчики придут из их тыла. Грязные, усталые, пройдя и проползя километров семь, шесть советских бойцов оказались в нескольких десятках метров от цели. Сеит приказал разведчикам «вдавиться в землю», а сам пополз к дзоту тоже «вдавившись». «Вдавился» — и растаял в темноте. Ни звука. Трудно ползти эти последние метры! Километры и то дались легче. Но вот Сеит у цели, даже в темноте ясно виден дзот. Часовой стоит у входа.

— А другой охраны тут не видно? — приподнялся Сеит.

Услышав шорох, часовой тут же дал очередь по тому месту, где еще несколько секунд назад был разведчик. И замертво свалился на ступеньки. В руках разведчика нож — грозное оружие. Распахнув дверь дзота, Сеит швырнул туда гранату, вторую, сам — броском на землю, и автоматная очередь прошила темноту дзота.

Когда подбежали остальные разведчики, Абдураманов стоял у двери дзота, а перед ним с поднятыми руками гитлеровские офицер и солдат.

— Остальные там лежат, — кивнул Сеит в сторону дзота. — Берите замки у пулеметов и быстро ушли, пока фрицы нас не застукали.

Прихватив офицера и солдата с кляпами во рту, разведчики двинулись в обратный путь.

Казалось, опасность миновала, но