Читать книгу - "Две жизни. Все части. Сборник в обновленной редакции - Кора (Конкордия) Евгеньевна Антарова"

Едва войдя в дом, он увидел в сенях женщину, еще не старую, красивое лицо которой было измождено болезнью и скорбью.

– Здравствуй, мать, я пришел к тебе вместо сына, которого ты потеряла. Прими меня вместо него и разреши помогать тебе в работе.

– Бог с тобой, юноша, понимаешь ли ты, что говоришь? – с испугом отвечала женщина. – Дом мой заражен, болезнь перебросилась на наш квартал. Правда, на этот раз умирает мало народа, но болезнь тянется много недель и истощает людей все равно до смерти. Уходи скорее. У меня нет сил даже говорить с тобой. Я ничего не могу тебе дать, потому что там, куда пришла болезнь, все опасно, все грозит заразой.

Говоря, женщина тяжело дышала и с последними словами так сильно пошатнулась, что едва не упала. В одно мгновение сбросил юноша котомку с плеч, подхватил женщину на руки и сказал:

– Ничего не бойся, мать. Скажи только, куда тебя отнести, и будь спокойна. Я вовремя пришел, чтобы выходить тебя.

С трудом подняв руку, женщина молча указала юноше на дверь в комнату. По лицу ее катились слезы, когда нежданный гость укладывал ее на смятую постель, очевидно, давно не перестилавшуюся. Воздух в комнате был тяжелый и спертый, на полу, также давно не метеном, валялось много сора. Юноша открыл окно и, улыбаясь плачущей женщине, сохранял полное спокойствие.

– Не плачь, мать, я сказал тебе, что пришел выходить тебя. Вот я сейчас накормлю тебя. Точно знали добрые люди, как скоро понадобятся мне их дары. Сейчас я тебе сварю молочной каши и яичко. Скажи только, есть ли у тебя печь? – спросил он, оглядываясь по сторонам и не видя никакого намека на печь.

Женщина указала ему на тяжелый пестрый занавес в дальнем углу комнаты. Отдернув его, юноша увидел маленькую печь, рядом дрова и кучу мусора. Быстро разведя огонь, он сварил пищу, накормил больную, которая поела и тотчас же заснула. Воспользовавшись ее сном, гость убрал комнату, вынес мусор и ведра с застоявшейся водой, привел все в порядок в сенях и сел у кровати, ожидая пробуждения своей названой матери.

Мысли его вернулись к словам отца. Он вспомнил свой родной дом, сравнил слова отца с его собственной жизнью, год за годом внимательно рассмотрел поведение своего отца и убедился, что сам отец жил именно так, как говорил ему во сне. Он силился вспомнить хоть раз раздраженное или сердитое лицо отца, хоть одно слово, сказанное в повышенном тоне, но ничего, кроме всегда приветливых слов, иногда добродушно-юмористической улыбки, вспомнить не мог.

Он стал внимательно вглядываться в лицо спящей. Как много страдания и беспокойства лежало на этом стареющем лице! Юноша от всего сердца пожалел бедную женщину и мысленно сказал себе: «Я буду любить тебя всем сердцем, я буду жить у тебя, как будто отец мой рядом со мной, как будто самое главное дело моей жизни – заменить тебе сына и пробудить в тебе радость. Я буду жить подле тебя так, чтобы сердце твое отдохнуло, чтобы расширился Свет в тебе. Я буду стараться передать тебе твердость и уверенность, что отец мой рядом, что он видит, слышит все, что делаем мы. Я буду усердно служить тебе, и ты убедишься, что не только кровная связь радует людей. Убедившись, ты и сама найдешь новую цель жизни в отдавании людям простой доброты. Тогда я пойду дальше, и не будут тебе нужны ни костыли, ни подпорки. Они нужны человеку до тех пор, пока он думает о себе. Как только перестанет он о себе думать и при всякой встрече первой его мыслью будет нужда встреченного человека, так легко и весело побегут дни и радость зазвенит в сердце».

По мере того как углублялся так в самого себя сын, мысль его все теснее сливалась с отцом, и ему стало казаться, что не сам он говорит себе, но снова отец его посылает ему свое благословляющее слово. И такой радостью, таким спокойствием наполнилось существо юноши, что, как ему показалось, счастливее дня он за всю жизнь еще знал. Он улыбнулся мнениям встречавшихся ему по дороге людей, говоривших ему о тяжелом и страшном подвиге, что он берет на себя. Не подвигом он ощущал свою настоящую жизнь, но торжествующей радостью.

Он снова поглядел на лицо спящей и заметил, что выражение его стало иным. Вместо скорби и беспокойства лицо дышало примиренностью и спокойствием, тем спокойствием, которое дает начало радости. Не успел юноша удивиться такой перемене, как женщина шевельнулась, открыла глаза и, улыбнувшись, протянула руку.

– Неужели же это действительность? Неужели ты подле меня, мой сын?

– Я давно уже караулю твой сон, мать. В последнюю минуту мне показалось, что ты лучше себя чувствуешь, что болезнь тебя меньше мучает.

На лице больной мелькнуло какое-то разочарование, снова облако печали легло на него, но она сделала над собой усилие, приподнялась, протянула гостю обе руки и сказала:

– Прости меня, глупую. За все время со дня смерти сына я в первый раз видела его во сне. И так живо он мне представился, что я спутала его с тобой и, проснувшись, не сразу поняла, где кончалась иллюзия сна и где начинается действительность. Поэтому я не сразу улыбнулась тебе, такому доброму и ласковому. Но ты ведь сам понимаешь, что такое для сердца матери собственный сын. Я постараюсь в дальнейшем быть тебе благодарной, как только смогу.

– Полно, мать. Не думай о благодарности мне, как не думай и о смерти сына. Ты только представляй себе, что он живет и думает о тебе точно так же неотступно, как ты о нем. Ну каково же ему видеть твои слезы, твое беспокойство, твои муки? Ты не сознаешь, а если вдумаешься, то выйдет, что сын твой виноват в твоей муке. Оплакивая его, ты его обвиняешь в своих мучениях. И все твои слезы так струями и бегут по его сознанию, по его теперешним делам и кладут на все отпечаток скорби. А между тем тебе бы следовало свидетельствовать перед всеми, как чист и свят он был в своей любви к тебе, как оберегал тебя, как старался наполнить каждый твой день весельем и миром. Старайся теперь доказать всем, что он недаром жил подле тебя, что в твоем сердце осталась вечная память о его трудах для тебя и что не слезами и унынием ты хочешь поблагодарить его за его жизнь с тобою, но своим трудом для ближних. Тем счастливым и спокойным трудом, который он недоделал, уйдя так рано, но который за него доделаешь ты. Думай о его