Читать книгу - "Варварины сказки - Иеромонах Тихон (Невидимов)"

А самые прочные крылья даются не в кузнице, а в сердце. Они зовутся Смирением.

Но Икар лишь рассмеялся:

- Смирение? Это для слабых! Я силён! Я сам себе господин!

Он не знал, что старый пастух – был вовсе не простым пастухом, а одним из святых угодников, что бродил по земле, чтобы помогать заблудшим душам.

И вот настал день великого полёта. Привязав к спине тяжёлые металлические крылья, Икар-младший разбежался и оттолкнулся от утёса. Сначала было трудно, железо тянуло его вниз, к земле. Но юноша стиснул зубы и работал крыльями с неистовой силой. Он поднимался всё выше и выше. Ветры, дети Эола, свистели ему вслед, пытаясь образумить, но он пролетал сквозь них.

Вот он миновал облака, плывущие, как стада белых овец. Вот уже земля стала казаться маленьким разноцветным ковром. А вот и солнце – великое, золотое, живое светило, согревающее весь мир.

Лучи солнца упали на металлические крылья. Сначала они просто засверкали ещё ярче, но скоро блеск стал ослепительным, а затем – жгучим. Железо раскалилось докрасна, потом досиня. Запахло гарью, боль пронзила плечи и спину Икара. Это была та самая боль, которую когда-то чувствовал другой гордец – Фаэтон, когда не смог удержать огненных коней Солнца и спалил землю.

«Претерплю! – кричал себе Икар. – Я должен быть выше! Выше его!»

Гордыня заглушала боль. Он летел сквозь пламя собственной гордости, и ему казалось, что это – слава. Наконец, он совершил невозможное. Он взмыл так высоко, что оказался выше солнца. Оно осталось где-то внизу, огромный, но покорённый золотой шар.

Икар закричал от победы. Но крик его затерялся в безмолвной, ледяной пустоте. Не было здесь ни тепла, ни жизни, ни звука. Только бесконечный, чёрный холод и сияние далёких, безразличных звёзд.

И тут же случилось страшное. Раскалённое докрасна железо, попав в ледяную высь, не выдержало. Не треснув, не сломавшись, оно намертво сомкнулось, сковав его руки и спину. Он не мог больше двигать крыльями. Он не мог даже пошевелиться. Победа обернулась вечными оковами.

 

Он не упал. Нет. Сила его толчка и волшебство застывшего металла навеки оставили его там, в ледяной пустоте. Он превратился в новую, одинокую звезду. Она была очень яркой и красивой, самой яркой на небе, но от неё веяло таким холодом и таким несчастьем, что птицы, пролетая низко над землёй, грустно запевали, глядя на неё.

А что же старый пастух? Он стоял внизу и смотрел на небо. И видел он не новую звезду гордыни, а душу мальчика, заточённую в блестящей темнице.

Тогда старец опустился на колени, сложил руки и стал молиться. Он молился не богам Олимпа, которые часто сами были полны гордости и гнева. Он молился Тому, Кто сошёл с Небес, чтобы быть с людьми, Тому, Кто был кроток и смирен сердцем – Господу нашему Иисусу Христу.

- Господи, – тихо говорил старец, – видишь ли Ты эту несчастную звезду? Это душа, что заблудилась в своей гордости. Но нет такого места в Твоём творении, куда бы не достигала Твоя любовь. Прошу Тебя, коснись её сердца.

И вот в ледяной пустоте, где не было ничего, кроме гордого отчаяния, Икар-младший вдруг почувствовал странное тепло. Оно шло не снаружи, а из глубины его собственного окостеневшего сердца. Ему показалось, что кто-то тихо назвал его по имени. Не «Икар-младший», не «сын того, кто упал», а просто по имени, с такой любовью, какой он никогда не знал.

И в его сердце, закованном в лёд гордыни, что-то дрогнуло. Вспомнились ему слова старца о смирении. Вспомнился тихий свет в его глазах. И тогда Икар, который не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, мысленно, из самой глубины своей души, прошептал: «Господи, помоги. Мне так одиноко и так холодно. Я больше не хочу быть звездой. Я хочу домой».

Это и было то самое Смирение. Не слабость, а великая сила – признать, что ты ошибся, и попросить помощи у Того, Кто сильнее тебя.

И случилось чудо. Сияющая металлическая звезда на небе вдруг дрогнула. Блеск её смягчился, и с неё полился тихий, серебристый, тёплый свет. Он был похож на слезу радости. Это был свет не гордыни, а покаяния.

Ледяные оковы, сковывавшие его душу, растаяли от этого тепла. Его душа, наконец-то свободная, словно лёгкая птица, устремилась вниз, к тёплой, греющей земле, к дому, где её ждала любовь и прощение.

А новая звезда так и осталась сиять на небе. Но теперь она напоминала людям не о гордыне, а о милости Божией. Старики, глядя на неё, говорили детям: «Видишь ту яркую, но холодную звездочку? Это напоминание о том, что какой бы высокой и красивой ни была наша гордыня, она всегда одинока и холодна. А видишь тёплый свет от неё? Это луч надежды. Он говорит, что никогда не поздно сказать: «Господи, я ошибся, помоги мне». Ведь самые высокие горы смирения всегда будут ближе к Богу, чем самые холодные звёзды гордыни».

И дети, глядя на небо, понимали, что самое большое чудо – это не улететь выше всех, а найти в своём сердце тихую, светлую комнатку, где живёт Сам Христос, и где всегда тепло и безопасно.

 

 

ЛЕГЕНДА О ЗВОНАРЕ ГОДРИКЕ

 

В старом соборе святого Николая, что стоял на краю заснеженного города, жил звонарь по имени мастер Годрик. Его башня была выше всех крыш, и колокола его гремели так громко, что птицы в панике разлетались во все стороны. Годрик не любил людей. «Шумят, суетятся, мешают мне», - ворчал он, дергая за верёвки. Звон его был резким, как удар хлыста, и никто не приходил в собор по зову этих колоколов. Только в Сочельник, когда город зажигал огни, Годрик звонил особенно яростно, чтобы отогнать воробьёв от карниза.

В тот вечер, когда снег падал тихо, как пух ангельских крыльев, Годрик забрался в свою каморку под колокольней. Он завернулся в старый плащ и задремал у печки, где тлели угли. И вот, в полночь, когда часы пробили двенадцать, дверь скрипнула. Вошёл кто-то высокий, в сером, с лицом, похожим на Годрика, но… каменным. Глаза - пустые, как выбоины в граните, руки - тяжёлые, как колокола.

- Кто ты? - прошептал Годрик, отшатнувшись.

- Я - ты, - ответило видение глухо, будто из-под земли. - Ты через десять Рождеств. Злоба окаменит тебя, как статую. Но сегодня святой Николай Чудотворец дал мне