Читать книгу - "Темный феникс - Екатерина Анатольевна Анифер"

и что хотел от меня? Зачем Дар предложил мне переночевать у себя и что он за это потребует? Быть не может, чтобы сын торгаша сделал это без определённой выгоды для себя.

— Дарк, ты спишь? — послышался рядом шёпот на грани восприятия.

Я сначала чуть было не подумала, что это голос, но потом сообразился, что тот всегда знает, сплю я или бодрствую, да и шёпотом говорить он не умеет.

— Чего тебе, Дар?

— Поговорить хочу. Вообще-то, я давно намеревался это сделать, но ты слишком уж упорно от меня бегаешь.

— Нечего было строить из себя невесть кого.

— На себя посмотри, — рассерженно зашипел одногруппник. — У меня просто друидское терпение. Другой бы давно в углу зажал да по шее надавал за подобные выбрики. Но я о другом хотел поговорить, а не ворошить старые обиды. Ты где по ночам шляешься?

— А тебе какая разница? — тут же набычилась я.

— Да никакой. Просто этот оборотень у нас уже давно отирается, да выловить тебя всё никак не мог. Ребята сначала просто пари заключали, а потом дверь подпилили, чтобы веселее было.

Так вот значит почему она вывалилась! А эти всё веселятся за мой счёт.

— А старший тебе скорее всего отомстить хотел за то, что ты его едва возможности обращаться не лишил.

— Зачем ты мне это всё рассказываешь? — с подозрением поинтересовалась я, выискивая двойное дно в столь необычном поведении.

— Ну-у, просто хочу, чтобы ты знал.

— И всё?

— Дарк, послушай. Я не требую от тебя многого. Просто хочу быть рядом и иметь хоть немного твоего доверия. А ты ощетинился, как кактус, и никого к себе не подпускаешь.

— А, может, мне никто и не нужен.

— Ты не выживешь здесь один.

— До сих пор выживал, — чуть более резко, чем следовало, ответила я.

— Это только начало пути. Потом будет намного хуже. Ты не можешь противостоять всей Академии.

Я чуть было не спросила: «Откуда ты знаешь о моих планах? Кто тебе рассказал?», но сдержалась. Быть может, я его не так поняла, а после этого вопроса Дар точно будет в курсе о моих намерениях. Вместо этого я ограничилась расплывчатым:

— Кто знает.

— Послушай, Дарк. Не заходи слишком далеко. Ты уже многих настроил против себя. Ребятам и так не нравятся поблажки, которые дают тебе наставники.

— Ты считаешь, что мне делают поблажки? — удивилась я. Что-то не замечала пока таковых.

— Конечно. Твои ночные похождения до сих пор не пресекаются. Другой бы на твоём месте давным-давно сидел в карцере. Твои отношения с Хисореном и Дэриваном… По Академии уже такие сказки ходят, что уши вянут.

— Про Хисорена я тебе говорил. Да и ты сам видел, что мне не подходит ваша методика рукопашного боя. А что с магистром Дэриваном?

— Это правда, что ты у него ночуешь?

Я закашлялась, подавившись воздухом. Откуда они узнали?

— Может, мне окончательно на тёмный факультет перебраться? — спросила я у пустоты.

— А что ты там забыл?

— По идее, там сплетников и сказочников меньше.

— Оба факультета одинаковые. Запертые в четырёх стенах, ученики практически не имеют развлечений. Вот и зубоскалят на чужой счёт.

— Шикарно. А я, значит, основной объект зубоскальства?

— Сам виноват, что не такой, как все.

А если я физиологически не могу быть такой, как все?! — захотелось мне закричать, но я сдержалась. Не надо давать Дару лишних поводов для фантазий.

— Спасибо, что просветил. А теперь давай спать. У нас обоих завтра напряжённый день.

* * *

Чем ближе были экзамены, тем сильнее я сомневалась в словах Дэри. Ребята выкладывались по полной. Если раньше спарринги проходили по-честному, то теперь в ход шли самые разнообразные хитрости и уловки. Лично у меня возникало такое чувство, будто от каждого из этих боёв зависит чья-то жизнь.

Я, было тешившая себя надеждой, что более-менее догнала группу, почувствовала, что вновь отстаю. Мне нужно было что-то поэффективнее бросков и подсечек, после которых соперники вставали и продолжали спарринг. А из большинства болевых захватов фениксы умудрялись вырываться, предпочитая вытерпеть краткую боль, чем долгое унижение. Я должна научиться сама наносить удары, а не только успешно их избегать. Но я не могла. Сама мысль, что я вновь почувствую эту адскую боль, останавливала мой кулак в сантиметрах от цели.

Я как-то спросила наставника Хисорена, что случилось с ребятами. Он серьёзно посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

— Никто не хочет быть последним. Это тяжёлая ноша.

— А мне что делать? У меня в арсенале не так много болевых приёмов, и ребята научились их избегать.

— Я тебе покажу ещё несколько, но держи их в секрете до самого экзамена. Иначе у тебя не будет абсолютно никаких шансов.

Не будет шансов. Это прозвучало, как смертный приговор.

Но ведь раньше они у меня были! Раньше я могла одним ударом чуть ли не покалечить соперника. Что же происходит теперь?

«В тех случаях происходило частичное слияние с твоим фениксом. Ты била не рукой, а донельзя сгустившейся аурой. Помнишь случай, когда тебя почувствовал Дэри? Он ориентировался именно на твою ауру, в неконтролируемом состоянии занимавшую довольно обширное пространство. От тебя до него было шагов как минимум двадцать. Ты представь, в какую силу превратится обыкновенный воздух, если его закачать с прямоугольника в двадцать шагов в маленький квадрат с половину твоего пальца? Это дикая энергия».

Находящаяся со мной, но недоступная мне. Послушай, а что, если я попробую воспользоваться на экзамене этой силой?

«Для начала, попробуй воспользоваться ею сейчас, раз так неймётся», — хмыкнув, посоветовал голос.

Вняв совету, я приступила к тренировкам, чтобы иметь возможность на короткие мгновения слиться со своим фениксом, но вскоре забросила их.

Феникс внутри меня ощущался запертой в клетке эдакой теневой массой, не имеющей конкретной физической оболочки. Живой и полуразумный. Когда я впервые поняла это, то содрогнулась от ужаса. Как можно живое существо запирать в этот ящик без малейшей щели? Но когда мне, наконец, удалось частично приоткрыть темницу феникса, я испугалась уже за себя. Он полностью изменил моё восприятие, превратив меня саму в полубезумное создание, которому было страшно в огромном помещении, которого пугала темнота и тишина, давившие на органы чувств. И единственным его щитом от всех внешних потрясений оказалась ярость.

Мне хотелось разнести здесь всё и вырваться на свободу. Что именно понималось под вожделенной свободой, я толком сама сказать не могла. Просто ощущалось так, будто стены давят, и даже сам воздух враждебен мне. После этого я ещё долго приходила в себя и поняла, что по своей