Читать книгу - "Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй"

Саги сходятся в том, что именно в этот момент обмена репликами Халльдор получил тяжелое ранение: «Он получил глубокую резаную рану на лице, от которой на всю жизнь остался уродливый шрам».

Как и подобает любому легендарному герою, Харальд столкнулся лицом к лицу с городским военачальником. Как сообщается в «Гнилой коже», «герцог города, видный человек, обнажил свой ценный меч. Нордбрикт им завладел, вырвав из рук герцога, и захватил того в плен».

Это противоречит нормандской, и, вероятно, более известной версии событий в Сиракузе, рассказанной Малатеррой:

Жители города вышли, чтобы дать бой воинам Маниака. Аркадий [титул, а не имя, относящийся к арабскому слову al-qu’id, что означает «лидер», или al-qaldi, «магистрат»], который правил городом, достойно сражался, убив многих. Вильгельм, сын Танкреда, известный как Железная Рука, яростно ринулся вперед и бесстрашно набросился на него с огромным копьем, сразив насмерть. Эту победу признали и греки, и сицилийцы и восхищались ей.

Однако скандинавы, кажется, не так высоко ее оценили, не сочтя необходимым упомянуть об этом в своих сагах даже вскользь. В то время скромность не была в цене.

Каждая сторона слагала легенды, которые служили ее интересам. Когда Сиракуза был захвачен, эмир Зиридов Абдулла ибн-Миузз, находящийся в Палермо, наконец решил вернуть себе остров. Скилица писал, что «тунисцы оправились после своих поражений, собрали армию больше предыдущей и прибыли на Сицилию с намерением выпроводить Маниака с острова».

«Сицилийцы собрали войско из примерно шестидесяти тысяч человек, – заявил Малатерра (хотя современные историки считают, что он преувеличил число в десять раз), – и искали битвы с Маниаком в районе Тройны».

Расположенная в горах Неброди на высоте 4000 футов (1219 метров), Тройна – один из самых высокогорных городов Сицилии, где дорога с северного побережья пересекает долину реки Симето, спускаясь на равнину Катания и Сиракузу – таким образом образуя естественное поле для сражения. «Когда Маниак узнал об этом, – написал Скилица, – он сам вывел войска встретить ибн-Миузза, предварительно наказав зятю императора Стефану заблокировать побережье, чтобы, когда тунисцы потерпят неудачу, у них не было возможности бежать домой».[34]

Мусульмане разбили лагерь напротив долины Черами, примерно в восьми милях (12,9 км) и на шестьсот футов (183 метра) ниже Тройны. Оказавшись на такой высоте, ибн-Миузз не собирался гнать солдат вверх по склону накануне битвы. «Он разбил лагерь на холмистой равнине, – сообщил Скилица, – и ждал, пока сражение к нему придет само».

Однако эмир не просто ждал. Как разузнал монах XII века Нил Доксопатр из Палермо, «он хотел добиться решительной победы и продемонстрировать свою власть над римлянами, поэтому использовал всё лукавство и злонамеренный обман, чтобы обхитрить народ Божий».

Желая, чтобы христиане к нему спустились сами, ибн-Миузз устроил ловушку. В частности, установил проволочные ежи – с четырьмя шипами, каждый из которых одним концом был припаян к остальным таким образом, что когда они разбросаны по земле, то стоят на трех шипах, как на треногах, а четвертый торчит прямо вверх и пронзает каждого, кто на него наступит, – такой примитивный невзрывоопасный вид наземной мины. «Он приказал изготовить и разбросать вокруг лагеря в качестве заграждения огромное количество ежей, – сообщил Нил, – они, по его мысли, были непробиваемой защитой, поскольку, когда византийская кавалерия попадется, противника в рукопашном бою можно будет победить меньшими усилиями».

Византийские шпионы, однако, обнаружили на поле боя это препятствие. Вскоре ибн-Миуззу и его арабам предстоит узнать, что их северные противники не такие дикие и неотесанные варвары, как им представлялось.

Подковы, обычно изготавливаемые из бронзы, были хорошо известны по всей Европе к 1000 веку н. э., но их начали прибивать к копытам коней только за пятьсот лет до этого. Еще раньше римляне северо-западной Европы от кельтов научились защищать копыта своих коней с помощью soleae ferreae, что буквально означает «лошадиные туфли», а более точно – «иппосандалии», кожаные ботинки с железными подошвами, которые натягивали на ноги лошади. Предшественники современных ботинок для копыт, они защищали ноги животного от твердых, мощенных булыжником тротуаров, от камней и от неровностей дорог.

Хуже усеянной такими препятствиями земли не бывает. Нил иронизировал, что «этому невежественному человеку [ибн-Миуззу] было неизвестно, что копыта ездовых животных византийцев полностью защищены широкими и крепкими пластинами». Следуя проверенной военной доктрине империи, Маниак расставил свои силы в три ряда, расположив греков и нормандскую кавалерию по флангам, а свои лучшие отряды пехотинцев – Харальда с варягами – по центру, поскольку император Лев VI в своем руководстве «Тактика» рекомендовал генералам: «В отрядах нападения должны быть особенно решительные и храбрые люди».

Обычно средневековые битвы начинались с обмена стрелами, болтами и копьями до того, как выступит пехота, а кавалерия подключалась, когда необходимо было зачистить поле от оставшихся в живых, уже после того, как ряды противника нарушены. Однако в Тройне в сторону арабов поднялся пылевой вихрь, который дул им прямо в лицо так, что они просто не смогли построиться перед сражением. Маниак тотчас же отправил в бой тяжелую кавалерию – катафрактарий — катафрактов, всадников и лошадей, всех задрапированных до колен и в полностью закрытых шлемах, также облаченных в кольчуги.

Задачей катафрактов как средневековых аналогов современных боевых танков было смять вражескую пехоту. Несмотря на то что они несли копья (kontarion) и длинные мечи, главным оружием такой кавалерии была кувалда (bardoukion) – длинноручный жезл с круглым или ребристым бойком. Сам вид катафрактов, несущихся к ним из пыльного облака, должен был вогнать сарацинов в оцепенение. «В предвкушении победы они бесстрашны, но когда удача от них отворачивается, они обращаются трусами, – сообщал Лев VI своим генералам о мусульманах. – Они считают, что всё идет от Бога, даже зло. Если терпят поражение, то не сопротивляются, поскольку такова воля Божия. Как только силы противника начали превосходить – считай, они побеждены».[35]

«За ними Вильгельм, сын Танкреда, могучий воин, – сообщил занимающий пронормандскую позицию Малатерра, – в лучах воинской славы, повел за собой на битву авангард греческой армии и одолел врага со своими рыцарями прежде, чем греки появились на поле боя. Он отчаянно побил многих, вынудив оставшихся ретироваться, и вышел