Читать книгу - "Кости мотылька. Книга 1. Я умру завтра - allig_eri"

— Как и все наши занятия в течение первого месяца, — начал урок Табольд Анджи, ещё нестарый мужчина с полностью лысой головой и маленькими, вечно прищуренными глазками, — начинаем с повторения основ. Стихии? — требовательным взглядом обвёл он аудиторию.

— Гнев! — дружно закричали подростки. Добавляю свой голос к общему хору, ведь каждый наставник внимательно изучал молчунов и отмечал их в журнале. Подобное может повлиять на итоговую оценку твоей пригодности и результат распределения. А может и не повлиять. Не знаю. Слухи ходят. Насколько они правдивы — вопрос хороший.

— Обращение? — Анджи сцепил руки за спиной.

— Зависть! — Любимая эмоция бедняков. Думаю, из Бенегера выйдет отличный оборотень. Будет превращаться в огромного вонючего кабана. В самый раз!

— Исцеление? — Табольд неспешно расхаживал перед рядами, внимательно изучая собравшихся магов. Антимагический амулет демонстративно качался на его груди. Впрочем, среди сотрудников школ такой имелся у каждого. Обязательное условие работы, как я понимаю.

— Сострадание! — Тоже работёнка не для всех. Не зря целителей никогда не было совсем уж много. Тут нужен специфичный склад характера. Иногда ты просто физически не можешь ощущать жалость к какому-нибудь жирному купцу, гневно орущему, что хочет залечить порезанный бумагой палец. А придётся! Иначе какой ты целитель?

Ну и, ко всему прочему, надо знать, как работать с разными проблемами: перелом и колотая рана лечатся по-разному. Отрастить язык и свести ожог — тоже. Как я понял, для подобного надо иметь в голове некий образ, к которому волшебник и идёт, приоткрывая канал к своему измерению магии. Его напор, кстати, также играет свою роль…

— Барьеры? — Взгляд наставника сместился на верхние ряды, а потом он нахмурился, видимо замечая там что-то выбивающееся из его привычных рамок. Впрочем, я сидел почти в самом начале, отчего не мог узнать подробности. А оглядываться не хотел. Заметно.

— Спокойствие! — ответил класс. Ага, вот такая шутка. Летит в тебя ядро из пушки — извольте спокойно сосредоточиться на барьере. Одновременно одна из самых лёгких и самых сложных задач. Потому что в моменты сидения за заднице в безопасной и умиротворённой обстановке барьер поставит даже откровенный дуболом наподобие Ресмона. А в условиях боя и у опытного мага бывают осечки.

Как я знаю, в дальнейшем нас будут натаскивать на возможность ставить барьер в любой ситуации. То есть постоянная практика, когда прямо в тебя будут лететь всё более и более опасные предметы, доходя даже до пуль (пусть и направляя выстрел в ноги). Подобная практика, как я слышал, отлично позволяет наработать рефлекс. К тому же барьеры, как и любые другие чары, оттачиваются временем и тренировками. Было бы ещё это время…

— Осберт! — выкрикнул Анджи. И это было не название очередной ветки магии. Всего лишь имя моего жирного одноклассника. Того самого, который проживал в нашей общей двенадцатой комнате, на втором ярусе кровати. До сих пор не понимаю, почему Вирдон (спящий под ним) не опасается такого соседства? Я бы на его месте поменялся с ним местами чисто из чувства собственной безопасности! Плевать, что верхние койки менее удобны — ведь тумбочка расположена внизу, отчего не получается, лёжа на спине, иметь доступ к собственным вещам. Приходится спускаться, доставать, подниматься обратно… — Хватит жрать! Ещё раз увижу — назначу наказание!

Послышался дружный смех. Осберта не слишком привечали. Он был сыном какого-то мелкого лавочника из Таскола, так что деньги у семьи водились. Оттого и нажрал брюхо, что шире его плечей. Прибыл он в Третью магическую всего за три дня до моего приезда и, кажется, не окажись я здесь, он стал бы полноценной моей заменой.

Кхм, как сказать — заменой? Он был слабохарактерным и ведомым, так что попросту прогнулся бы под требования более дерзких, наглых и физически сильных представителей группы. Даже сейчас Осберт уже понемногу осваивает новую «роль» эдакого шута, веселящего остальных и служащего бесплатным развлечением, когда народ не хотел серьёзной драки со мной. Потому что тогда бы и Ресмон впрягся. И пусть толпой нас бы снова забили, но и сами бы получили. Отчего в лазарет направились бы все вместе. Такое себе развлечение. Зачем, если есть куда более безопасный и бесхребетный вариант?

Честно сказать, я надеялся, что со временем и выпуском самых радикальных моих ненавистников градус ненависти снизится, позволяя мне больше внимания уделять учёбе, а не вынужденному изучению обстановки, проверки кровати на ловушки, осматриванию коридоров и прочего-прочего…

И как им, сука, не надоест? Тупые версы… Правильно я всегда считал, что Хорес милостью своей лишает их части мозгов, дабы эти отбросы могли и дальше нести свою ношу, пока не сдохнут. Правда, каким образом я сам оказался в их рядах?.. Может, Дарственный Отец решил организовать какую-то проверку? Знать бы…

Впрочем, слишком уж наговаривать на Осберта тоже лишнее. В наших условиях одиночка, идущий против коллектива, просто не выживет. Чего уж — даже я по мелочам вынужден идти навстречу остальным. Хотя когда долговязый Тилар потребовал почистить ему туфли, выкинул их в окно. Вот он завопил! В драке, к сожалению, я снова отхватил, но уже по причине того, что урода поддержали его дружки, с которыми он успел завести хорошие отношения. В отличие от меня. А Ресмона тогда в комнате не было. Ублюдок специально небось ко мне полез, зная, что я один.

Но да плевать. Зато потом сукин сын был вынужден тащиться босиком, выискивая собственную обувь на территории школы. Причём в этот момент ему «повезло» наткнуться на коменданта мужского общежития, а по совместительству интенданта, Осгода Кения. Мужик потом не поленился подняться к нам и устроить всем разнос.

— Бейте морды, выбивайте зубы, глаза, да хоть в жопу друг друга трахайте — но чтобы форма всегда была в идеальном состоянии, понятно⁈ — надрывался он. И, с какой-то стороны, я его понимаю. Небось поставляют строго ограниченное количество одежды каждый год, исходя из среднего числа поступающих. Излишек формы при экономном расходе наверняка залёживается и… не исчезает ведь сам по себе? Скорее всего, предприимчивый интендант перепродаёт её на сторону, имея с этого малую денежку. Конечно же, ему невыгодно обеспечивать «потеряшку» новой парой обуви!

В выступлении Осгода, как я позднее сообразил, крылся