Читать книгу - "Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки - Иван Белецкий"

самом деле» принадлежал бэк-вокалистке Линды Ольге Дзусовой, по другой — жене Максима, Наталье Фадеевой, в третьей пел вообще сам продюсер[371]. Упоминалась даже Жанна Агузарова. Однако в конечном счете интересно не столько установить истину в том, кто или что такое Глюкоза, — интересна сама ситуация, в которой виртуальный, мультяшный аватар, электронная музыка и смоделированный голос вытесняют фигуру реальной исполнительницы или исполнителя. Или, точнее, ситуация, когда на месте действительного человека, стоящего за аудиовизуальным произведением эпохи компьютеров и интернета, может оказаться практически кто угодно, независимо от гендера и прочих характеристик (возраст, цвет кожи, внешность). Уже в самой идее независимости реальной личности от ее виртуальных репрезентаций скрывался соблазн нарушения, провокации, вызова. Настоящая реальность с ее бесконечными ограничениями устарела, на смену ей приходит новая версия реальности — компьютерно смоделированная, фантастическая, азартная, непредсказуемая и уж точно гораздо более интересная и многообещающая. И символом этого ультрасовременного мира на российской поп-сцене стала именно Глюкоза, припанкованная кибердевчонка.

В 2002 году вышел ее первый клип — «Ненавижу». В анимированном видео Глюкоза изображена с косичками в темных очках, одетой в мини-юбку, кроп-топ и модные черные сандалии на большой платформе и с угрожающими металлическими вставками. Вместе со своим внушительным доберманом-убийцей она фланирует по футуристическому мегаполису, окруженная стеклопластиковыми небоскребами и неоновыми вывесками; в «сумочке духи и сигареты, / На ночной сеанс в кино билеты». Ее героиня независима, бесстрашна, решительна и цинична, «смелая, как нож, а ноги в танго». В этом мире информации, скорости и симуляции она справляется сама по себе, ей никто не нужен, тем более бойфренд, которого она за время клипа успевает дважды отправить в нокдаун. В отличие от несколько невротичных и подавленных персонажей Линды, Глюкоза вполне комфортно себя чувствует в пространстве ультрасовременного кибергорода, ведь она — икона компьютерно смоделированной girl power.

Сюжет второго клипа проекта, «Невеста», разворачивается вокруг соперничества Глюкозы и еще одной мультипликационной героини за потенциального жениха, который в тексте песни сравнивается с кусочком торта («Ты похожий на торт, / Такой же белый и красивый, / Никому не отдам»). Соперничество — даже не совсем подходящее слово, поскольку то, что на самом деле происходит между двумя персонажами, — это самый настоящий боевик, в котором задействуются доберман, наемники, самураи, холодное оружие и даже динозавр. Море крови, горы трупов: не попал в видео, кажется, только сам жених. Его исключительно символическое присутствие — всего лишь повод для выяснения отношений между двумя героинями. Несколько огрубляя, можно сказать, что мужчина в данном случае — пустое место, точнее, награда победительнице, вкусный белый тортик. Таким образом, «Невеста» переворачивает с ног на голову один из традиционных романтических сценариев, где именно мужчины активно борются за любовь прекрасной, но ничего не решающей дамы. Девочки-глюкозки не хотят быть куском торта, они хотят сами выбирать самые лакомые дольки, и лучше не становиться у них на пути.

Титульный трек первого альбома певицы «Глюк’оza nostra», на который в 2003 году также был выпущен мультипликационный клип, и вовсе звучит как поп-феминистский гимн:

Глюкозы-девочки, все летим на стрелочки.

Чур, не опаздывать, а потом рассказывать,

Как этих мальчиков сделали на пальчиках —

Пусто в карманчиках стало у обманщиков.

Девочки-глюкозки,

Мальчиков всех под каблучок!

В анимированном видео, сопровождающем музыку, Глюкоза предстает в роли истребительницы вампиров — причем она гораздо больше похожа на гипермаскулинного Блейда, чем на готовящуюся к выпускному балу Баффи. Затянутая в черную кожу, вооруженная до зубов, она со своей командой мчится по ночным дорогам в логово вампиров. После того как выпущена куча пуль, все завалено мерзкими трупами, а Глюкоза подтверждает свой статус самой крутой, непобедимой девчонки, оказывается, что мир Глюкозы — это компьютерная симуляция, игра, и мы видим обычную девушку, Наталью Ионову, которая сидит за монитором компьютера. Таким образом, виртуальный мир еще раз представляется как мир женского эмпаурмента (empowerment), в котором героине вовсе не обязательно воспроизводить традиционные гендерные роли, но можно быть такой, какой она сама захочет.

В песни «Ой-ой» Глюкоза посылает своего возлюбленного на «несколько букв», в «Швайне» опять — еще более жестко — звучит мотив расплаты с мальчиками-обманщиками, которые в клипе соотносятся со свиноморфными фашистами. Однако с тех пор как певица «развиртуализировалась» и стала «обычной» девушкой, ее образ потерял былую дерзость и азарт. С 2004 года популярность певицы начала постепенно падать[372].

Первые три клипа Глюкозы, принесшие ей популярность, складываются в киберфеминистский поп-манифест, в котором новые информационные технологии приветствуются в качестве соратниц женщин в борьбе с гендерным неравенством. Виртуальный мир предоставляет возможность персонажу Глюкозы менять свои роли, свое оружие, а главное — отменяет патриархальный контроль реального мира. Ведь в начале 2000-х интернет все еще представлялся пространством свободы, избавляющим людей от ограничений, сковывающих их в реальном мире: в виртуальном пространстве можно быть кем угодно, общаться с людьми из других стран и культур, в мгновение переключаться между разными источниками информации и между разными аватарами. Самое главное, что во Всемирной паутине не важны твои гендер, раса, образование, внешний вид: здесь все будут справедливо оцениваться в соответствии со своими высказываниями и действиями. Как писала техно-феминистка Джуди Вайсман, «с появлением кибертехнологий женщины получают возможность выйти за границы биологического тела и переосмыслить себя вне исторических категорий женщины, другого, объекта. Законы природы и биологии как основа гендерных различий и неравенства окончательно утрачивают свою силу»[373].

Образ Глюкозы был воплощением оптимистичной поп-кибер-феминистской мифологии, в которой развитие коммуникационных, информационных и биотехнологий делает нерелевантными традиционные представления о гендерных ролях и сексуальности. Несмотря на то что актуальное развитие кибертехнологий и средств коммуникации вовсе не приблизило мир гендерного равенства, Глюкоза все равно актуальна в качестве независимой женской фигуры, утверждающей свое право на удовольствие и воображение наперекор традиционным гендерным нормам.

5. Несерьезное заключение

Читательница или читатель, конечно, вправе задаться вопросом: насколько серьезен такой анализ? Неужели творчество Линды действительно соотносится с идеями Делеза и Гваттари, а образ Жанны Агузаровой можно вот так прочитывать через Бахтина и квир-теории? И не был ли образ Глюкозы всего лишь расчетливым маркетинговым ходом со стороны продюсера, не имеющим ничего общего с феминизмом и гендерными ролями? Или, переводя все это на интернет-язык, что курил аффтар?

По-моему, самая сильная и самая вдохновляющая сторона всех этих исполнительниц как раз и заключается в том, что они стоят в стороне от серьезности и нормальности. Их творчество открывает простор для политического и теоретического воображения и множества различных интерпретаций, чем я и старался воспользоваться в этом тексте. Парадоксальным образом