Читать книгу - "Шкатулка с секретом - Елена Комарова"

часть сделки выполнили. Я препятствовать не буду, но за других не поручусь. На твоем месте я бы собрал свое семейство и вернулся в Ольтен.

Глава 10

Рабочий поселок

В пекарне было светло и чисто, пахло дрожжевым тестом и какими-то пряностями. Пекари в фартуках с нагрудниками и с убранными под колпаки и косынки волосами, похожие не то на кочегаров, не то на пиратов, работали быстро и слаженного, а старший пекарь, настоящий великан с мощными, как у кузнеца, руками, стоял у огромной печи, занимающего добрую треть места. Один из младших помощников подскочил к нему, зашептал что-то на ухо, и тогда пекарь соизволил обернуться и взглянуть на Андрэ.

— К господину Фальку, — сказал репортер, протягивая великану записку, — по личному вопросу.

Тот глянул на листок бумаги, потом на репортера и, наконец, кивнул. Жестом призвав следовать за собой, он привел гостя на задний двор и оставил там дожидаться высочайшей аудиенции.

В Рабочий Поселок Андрэ добрался уже под вечер. Сперва, расставшись с Юлией Малло, он вернулся на конференцию, прослушал все последние сплетни и отметил зарождение нескольких новых. Нырнуть с головой в работу — отличный способ не думать о том, что случилось у экипажа… Потом написал статью с рекордной даже для себя скоростью, сдал её редактору раздела светской хроники и решил вернуться в «Делу Джарвиса».

Несколько знакомых специалистов широкого профиля, которые могли бы проконсультировать его по поводу древностей, не слишком помогли. Но последний из них направил репортера к Отто Хансену, одному из известнейших в Аркадии антикваров. Хансен же за некоторую мзду назвал другое имя: Йосси Фальк, владелец нескольких пекарен в Рабочем Поселке, коллекционер древностей и нумизмат. Фальк любил шутить, что на хлеб себе зарабатывает хлебом. На редкие монеты и прочие диковинки он зарабатывал иным способом. Если и был в Аркадии человек, разбирающийся в древностях лучше него…да нет, не было таких.

Заручившись рекомендациями, Андрэ пришел к пекарням. Записка открыла для него двери, но в любом случае всё будет зависеть только от него самого.

Зеленые стрелки лука выстроились идеально ровными рядами. Чуть поодаль росли базилик и петрушка. Несколько грядок было отдано под перец, целая клумба — под мяту.

Через некоторое время со стороны ворот показалась коренастая фигура Йосси Фалька. Он катил тяжело груженную тележку, на Андрэ едва взглянул, но отсутствие реакции репортера не смутило: в профессии нужно уметь не только оказываться первым на месте событий, но и терпеливо ждать, когда это необходимо.

Фальк отпер сарай, выгрузил тележку и оставил её там же, прежде чем повернуться к Андрэ.

— Ну?

— Мне нужна кое-какая информация, и я надеюсь, вы сможете мне помочь, — ответил репортер, чувствуя, будто ступает по тонкому, уже начинающему похрустывать под ногами льду.

Фальк ничего не ответил.

— Собственно, рассказа с подробностями я не жду, но вы, господин Фальк — лучший в Аркадии эксперт по Второй ханской династии, — Андрэ справедливо рассудил, что немного лести никому не помешает. — Если кто и сможет пролить свет на один исторический вопрос — это только вы.

— Слово, — бросил Фальк, — а потом посмотрим.

Полностью осознавая, что, если ошибется — скорее всего никогда уже не выйдет из пекарни, Андрэ произнес пароль, которым после некоторых сомнений и финансовых аргументов поделился Хансен.

Слово оказалось верным.

— Идемте.

Андрэ проследовал за Фальком в дом, в хозяйский кабинет. Не сменив рабочей одежды, Йосси Фальк плюхнулся в своё кресло и кивнув на второе, предназначенное для гостей. Репортер уселся.

— Говорите, — разрешил хозяин.

— Я расскажу вам одну сказку, — начал Андрэ. — Жил-был некий хан. Назовем его, скажем, Менгу. Был у него сын. Имени сына история не сохранила. После них осталась одна вещица, шкатулка. Скромная вещица, с прочими ханскими сокровищами ни в какое сравнение не идёт, но за реликвии Второй династии, какими бы они скромными ни были, теперешние коллекционеры голову оторвут и не поморщатся.

Фальк почесал затылок. Андрэ подождал, не вступит ли хозяин в беседу, но тот промолчал.

— Шкатулка всплыла в какой-то коллекции лет двести назад. Потом немного постранствовала по миру от одного хозяина к другому и оказалась у барона Майера-Троффе. Еще через некоторое время она снова пропала из виду на много-много лет, пока о ней не вспомнили в этом году. Сам Пауль Герент очень заинтересовался этой вещицей и послал за ней в поместье своих людей. — Репортер прервался, выразительно глядя на Фалька. Тот по-прежнему молчал. И тогда молодой человек подался вперед и спросил: — Что это за шкатулка?

— Спросите у господина Герента, — невозмутимо отозвался Фальк. — Он вам, возможно, и ответит, что это и зачем оно ему сдалось. А ко мне какие вопросы?

Несмотря на то, что слова позвучали спокойно и даже миролюбиво, Андрэ внутренне поежился. О Фальке ходили разные слухи, и в некоторые он склонен был верить. Например, что от врагов хозяина пекарни не оставалось никаких следов, потому что все они шли в расход в прямом смысле слова.

Но отступать просто так он не собирался.

— Вы консультант Пауля Герента. Я не верю, что он не обращался к вам по поводу шкатулки хана Менгу.

Пекарь смерил гостя взглядом.

— Сколько вам лет? — вдруг спросил он.

— Это имеет значение?

— Мне судить.

— Двадцать пять.

— Ясно… — что именно было тому ясно, Андрэ не понял, но предпочел не перебивать: если «клиент» начал говорить, за первым словом часто идет второе, третье…. — Допустим, вам нужна информация, юноша, — Бенар поморщился. — Мне тоже кое-что нужно. Например, один мой конкурент… реклама, хорошая ли, дурная ли, в наше время весьма ценна.

— Нет, — ровным тоном ответил Андрэ.

— Кажется, я ослышался.

— Не ослышались, — репортер встал. — Я не пишу подобных статей, господин Фальк. Реклама стоит дорого, информация — еще дороже, но репутация в нашем деле — бесценна. Я надеялся на вашу помощь, но, видимо, придется искать другие способы.

— Сядьте, — приказал хозяин. — Принципиальность — редкая птица в этом городе.

— Это обычная практичность. Какой мне будет прок от сенсационного репортажа, если моим словам не будут безоговорочно верить? Мы, репортеры, не можем