Читать книгу - "Библейские мотивы: Сюжеты Писания в классической музыке - Ляля Кандаурова"

ГЛАВА 9 ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВВЕРХ

Арнольд Шёнберг

1874-1951

оратория «Лестница Иакова» для хора, оркестра и солистов

YouTube

Яндекс.Музыка

Внук Авраама, сын Исаака, оставшегося в живых после отмены жертвоприношения, Иаков — один из самых обаятельных и противоречивых персонажей Ветхого Завета. Фигура его деда, возможно, может внушить читателю Библии робость: монументальный патриарх, Авраам кажется лишённым человеческих слабостей. История Иакова — обманщика и обманутого, любимого и влюблённого, хитрого, искусного, пылкого, немного нелепого и вместе с тем возвышенного героя — это, пожалуй, первая ветхозаветная история с многомерным, подробно прописанным персонажем в главной роли. Если психологические портреты Адама, Каина, Ноя и даже Авраама сводились лишь к ряду значительных деяний или слов, то Иаков предстаёт перед читателем героем превосходно написанного романа. Он совершает ошибки, платит за них, строит отношения с другими героями, переживает приключения, ищет счастье и борется.

Особенно интересны три сюжета из жизни Иакова. Во-первых — семейный, связанный с его братом-близнецом Исавом и их родителями — Исааком и Ревеккой; во-вторых — история любви Иакова к его жене Рахили, и, наконец, главное — его отношения с Богом. Имя Иакова возводят к ивритскому слову «пятка»270; младший и более слабый из двух близнецов, он появился на свет, хватаясь за ногу своего брата Исава. Так, уже при рождении Иаков — герой-трикстер, плут, выигрывающий не по «правилам», но благодаря хитрости и уму271.

Несмотря на то что Исав был лишь на пару мгновений старше, он обладал правом так называемого первородства. Это — важнейшее в Библии понятие, связанное с привилегиями старшего перед другими детьми в семье — духовными (первенец получал родительское благословение и властные полномочия в клане; именно его торжественно представляли перед Богом) и материальными (двойная часть семейного наследства). Иаков, как известно[158], выманил это право у брата, явившись перед ним в миг, когда Исаву, возвращавшемуся с поля, очень хотелось есть. В руках у Иакова была тарелка ароматной чечевичной похлёбки, и он предложил Исаву обмен. Мать близнецов, Ревекка, горячо любила младшего сына и позже втайне посоветовала Иакову предстать перед отцом вместо Исава и получить ещё и предназначавшееся брату благословение. Она нарядила его в одежду Исава, а чтобы слепой от старости Исаак убедился в том, что благословляет старшего сына (брутального, с грубой, покрытой волосами кожей на руках и шее, в отличие от щуплого гладкокожего Иакова), велела младшему накинуть на себя шкуру козлёнка272. Иаков и сам будет обманут точно так же, споткнувшись о вопрос неравных прав между старшим и младшим ребёнком. Полюбив Рахиль, младшую дочь своего дяди Лавана, Иаков согласится работать на него семь лет, чтобы заслужить право жениться на ней. Наутро после свадьбы, однако, он с ошеломлением увидит рядом с собой Лию — старшую сестру Рахили, хитростью отданную за него под покровом ночи после свадебного пира, поскольку по обычаю первой выходила замуж именно старшая дочь.

Бог относился к младшему из близнецов — пылкому, авантюрному, поэтичному — с особым вниманием. Один из самых завораживающих эпизодов Ветхого Завета — знаменитый сон, приснившийся Иакову по пути в Месопотамию, где он встретил Рахиль. Уснув после захода солнца — на голой земле и с камнем под головой, — он увидел во сне мистическую лестницу от земли до неба и ангелов, двигавшихся по ней вверх и вниз, а главное — Бога, который стоял на лестнице и говорил с ним. Его слова — расширенный и уточнённый повтор того, что было сказано Всевышним деду Иакова, Аврааму, о чём упоминалось в предыдущей главе: ещё одно обетование земли, и многочисленного потомства, и процветания. Но если речь, адресованная Аврааму, была полна захватывающей дух торжественности, то слова Бога Иакову поразительны по концентрированному в них чувству любви. Это, в первую очередь, обещание защиты и поддержки, которое можно прочесть как архетипические слова родителя ребёнку: «Знай же, Я — с тобою, буду всюду хранить тебя, куда бы ты ни пошёл <…>, Я не оставлю тебя, не исполнив того, что обещал тебе»273.

Ещё один эпизод из жизни Иакова, принципиально важный для этой главы, произошёл позже и тоже связан с ночлегом во время путешествия: на этот раз — на обратном пути из Месопотамии. Переправив своё многочисленное семейство и слуг с имуществом через брод, Иаков остался на берегу один. То, что было потом, настолько таинственно, что лучше привести этот рассказ дословно: «Вдруг появился Некто и боролся с ним до самой зари, пока не стало очевидным: Иакова не победить. Тогда Боровшийся с Иаковом с силой коснулся его бедра — оно тут же вывихнулось. И сказал Он Иакову: "Не удерживай Меня — Я ухожу. Заря уже занялась". "Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня", — вырвалось у Иакова. И Тот спросил его: "Как зовут тебя?" Он ответил: "Иаков". "Отныне имя твоё будет не Иаков, а Израиль, — сказал Боровшийся с ним, — ибо ты боролся с Богом и с людьми — и побеждал". Тогда Иаков попросил: "Назови же и Ты мне имя Свое". Но Тот лишь сказал: "Зачем ты спрашиваешь об имени Моём?" И там, расставаясь с Иаковом, Он благословил его. Поэтому Иаков назвал то место Пени-Эль274, воскликнув: "Я видел Бога лицом к лицу и остался жив!"»[159]. Мотив отчаянной борьбы, результатом которой становится духовное взросление, схватки, в которой победителю нужно благословение побеждённого, травмы, которая остаётся на память выигравшему, наречения его именем — всё это также можно интерпретировать как метафору отношений родителя и ребёнка.

Такая трактовка близка психоанализу. Любопытно, что Зигмунд Фрейд, летом 1895 г. рассуждая в письме о чувстве измотанности и опустошения при завершении одной задачи и молниеносном осознании следующей — новой и более сложной, сравнивал себя именно с Иаковом, чья победа в битве вынудила его же просить пощады[160]. Фрейд также интерпретировал общественную атмосферу своей страны — Австрийской империи — накануне и во время Первой мировой войны как проявление массового «эдипова бунта». На фоне пошатнувшегося лидерства