Читать книгу - "Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - Альбин Конечный"

Один из посетителей Народного дома описывает свои впечатления от постановок Алексеева. «Мать решила, что для развития фантазии ребенка надо посещать волшебные феерии, которые показывал на сцене Народного дома маг и чародей театральных эффектов А. Я. Алексеев, – „80.000 верст под водой“ и „Дети капитана Гранта“ Жюля Верна, „Вий“ по Гоголю. Все эти спектакли представляли собой незабываемое зрелище благодаря неистощимой изобретательности постановщика, поражавшего зрителя быстрой сменой декораций. Огромное впечатление производило подводное царство с плавающими рыбами, акулами, спрутами. На сцену выползали гигантские удавы. Под колосниками реяли орлы – пикировали с неба и похищали кого-то из детей капитана Гранта. Все это сопровождалось звуковыми и световыми эффектами»[734].

Алексеев участвует в организации уличного политического карнавала 1 мая 1918 года. В 1919 году по его предложению у главного подъезда Народного дома силами Театральной мастерской Красной армии была представлена массовая постановка «Третий Интернационал»; в 1920‐м он был одним из устроителей революционной инсценировки «Блокада России» на Каменном острове[735].

«Что наиболее ценно было в режиссерской работе А. Я. Алексеева – это выдающееся и ныне почти забытое мастерство помпезного и „обстановочного“ спектакля, – говорится в статье, посвященной 85-летию со дня рождения мастера. – Но что представляет особый интерес – это разрабатываемая Алексеевым выдающаяся техника обстановочного спектакля. Алексеев поражает зрителя батальными сценами Полтавского боя, создающего полную иллюзию действительности. В его феериях гибнут в морских волнах корабли, низвергаются фонтаны, чудесными огнями светятся преображенные волшебством стены хижины, через вершины Альп по Чертову мосту переходят войска Суворова, и с грохотом взрывается мост. И когда он ставит, скажем, „80 дней вокруг света“ по Жюль Верну, то перед зрителем проходят торжественные религиозные шествия индусов, из туннелей вылетают поезда, от взрыва котла погибает океанский пароход»[736].

В 1908 году в Петербурге прошла демонстрация первого российского игрового фильма «Понизовая вольница», более известного под названием «Стенька Разин» (сценарий В. М. Гончарова, режиссер В. Ф. Ромашков). Съемка фильма проходила в окрестностях Петербурга (в Удельной?). И вполне вероятно, что эпизоды с лодками в фильме были поставлены Алексеевым.

Историк кино Анна Ковалова справедливо замечает, что до сих пор о непосредственной причастности Алексеева «к кинематографу писали применительно к одному лишь эпизоду: в 1913 г. фирма „Русское кинематографическое товарищество“, проводя съемки в Петровском парке, засняла инсценировку А. Я. Алексеева „Взятие Азова“».

Коваловой удалось установить, «что А. Я. Алексеев-Яковлев в середине 1910‐х гг. был не только театральным деятелем, но и весьма опытным кинорежиссером. К этому времени его фильмография насчитывала семнадцать картин: большинство фильмов, снятых в Петербурге в 1911 году, ставил именно А. Я. Алексеев. К сожалению, эти картины не сохранились, и о них нам известно очень немного: кинопресса о них почти не писала, а архивных документов, которые касались бы фильмов А. Я. Алексеева, тоже пока обнаружить не удалось»[737].

«Превращать театр в кино Алексееву помогал фотограф и кинооператор Александр Булла – брат Виктора Буллы и сын знаменитого Карла Карловича Буллы, – сообщает Ковалова. – К началу 1910‐х гг. он был уже достаточно опытен в кинематографическом деле: по всей видимости, он работал вместе с братом в сфере документального кино еще в 1900‐е гг.[738] Все фильмы, поставленные А. Я. Алексеевым, были сняты Александром Буллой, причем большая часть картин – это не адаптированные для экрана театральные сцены, а „чистый“ кинематограф. Тематика этих фильмов в целом отвечала установке на „новый репертуар, состоящий из русских пьес“[739], которую провозгласил „Продафильм“»[740].

Опыт постановки массовых батальных сцен под открытым небом закономерно привел Алексеева в кинематограф.

«ПУТЕШЕСТВИЯ» И «ПРОГУЛКИ» ПО НЕВСКОМУ ПРОСПЕКТУ[741]

Antonella d’Amelia

В 1713 году[742] (по другим источникам[743] – в 1712‐м) была прорублена в лесу Большая перспективная («першпективная») дорога, ведущая от Адмиралтейства к Александро-Невскому монастырю, которая в 1738‐м получила официальное название Невская Проспективная улица, а в 1781‐м была переименована в Невский проспект.

При Павле I в 1800 году вдоль проспекта (по обеим сторонам) устроили аллеи[744], и знаменитое первомайское Екатерингофское гулянье впервые было перенесено в город.

«С тех пор, как император Павел Петрович подарил Екатерингоф и Анненгоф князю Гагарину и графу Палену, майское гулянье и гулянье в Троицын день происходят уже не в Екатерингофе, а было 1‐го мая 1800 г. на Невском проспекте. Богатые экипажи тянулись в два ряда от Зеленого моста, через Большую и Малую Садовую улицы, вдоль Екатерининского канала, на Царицын луг. <…> Новое украшение этой улицы, т. е. Невского проспекта, аллеями обошлось в 60 тысяч рублей; от него особенно выиграли местные обыватели, потому что таким образом у них теперь под рукою приятное место для прогулок»[745].

Известные по литературе дневные прогулки (с двух до четырех часов) по левой солнечной стороне Невского от Полицейского до Аничкова моста вошли в моду в царствование Александра I, который любил гулять по Английской набережной, тогда же получило распространение слово «пешеходец»[746].

«Можно смело сказать, что только вокруг Зимнего дворца, на Невском проспекте до Аничкова моста, в двух Морских и в двух Миллионных была Европа, – вспоминает Булгарин город начала XIX века, – далее повсюду выглядывала Азия и старинная предпетровская Русь, с своею полудикостью и полуварварством»[747].

После того как в 1805 году посреди проспекта была проложена аллея от Полицейского до Аничкова моста[748], писатель-сатирик Николай Страхов с иронией отмечал:

Предки наши теряли жизнь сидючи, а ныне настал век потери оной стоючи, ходя и вне дома. Прогулка располагает всем образом жизни до такой степени, что всякому приезжему и давно здесь не бывавшему непременно нужно прежде всех мест идти на бульвар. Там он узнает, что ныне просыпаются в одиннадцать часов утра, начинают прогулки в два часа за полдень, продолжают до четырех, садятся за стол в пять, кончат обед в шесть часов; потом, кто чрез два, кто чрез три часа, но почти все бегут на бульвар, где остаются летом до одиннадцати, а зимою – до девяти часов. <…> Итак, бульвар для праздных людей есть средство никогда не быть с самим собою, женой, детьми, старыми приятелями, делами и совестию: верный способ вместо десяти добрых дел и десяти полезных мыслей во весь день ни одного не сделать и ни одной не иметь. Бульвар сделался сходбищем, куда идут торговать счастие, покупать веселие, прицениваться к найму друзей, нанимать и наниматься любить! <…> В мое время так называемая Англинская набережная почиталась лучшею прогулкою большого света, а люди малого мира смели только передвигать себя по набережной против Летнего сада. Сии богатые рамы зеркал, обтекающих и рисующих в себе прелестный Петербург, ныне променяны на бульвары, не имеющие округ себя ничего живого, кроме толпящихся людей[749].

В 1820 году Свиньин в заметке «Невский проспект в новом виде» отмечал перемены на парадной части улицы:

В прошедшем мае месяце Невский проспект, как некиим очарованием, принял новый, несравненно лучший вид, явился прекраснейшею в свете улицею, в коей единственно нуждалась великолепная столица для торжественных случаев и выездов. Как будто по мановению волшебного жезла исчез высокий булевар, разделявший его на две равные половины, и теперь уже на месте сем разъезжают экипажи по гладкой мостовой. Справедливость требует однако ж заметить, что если булевар сей стеснял лучшую в столице улицу, то заключал для пешеходцев и некоторые выгоды, коих не представляют тротуары, сделанные ныне по обеим сторонам улицы. Во-первых, пешеходец, идя по нем, не был обеспокоиваем встречею с экипажем, коих теперь