Читать книгу - "Развод. Высекая из сердца - Анастасия Дмитриевна Петрова"

Внутри будто душа умирает, скупые слезы все еще скатываются, и я шумно дышу.

Опустошение такое, что словами не передать.

Встаю, аккуратно поднимая свою малышку.

— Девочка моя, я сейчас, хорошо, — она резко вскидывает взгляд.

— Ты куда?!

Блядь, никогда не видел ее такой!

Прикрываю глаза.

— Я вернусь, хорошо?

Она отрицательно качает головой.

— Марат, нет… — так понимающе смотрит, вытирая слезы резко и грубо: — Нет, я вижу. Я знаю, куда ты собрался. Пожалуйста… Не сейчас.

— Я не дам ему дышать, пока моя дочь… — сжимаю челюсти, а Дарина, сдерживая рыдания, обхватывает лицо, прислонившись лбом к моему.

Смешивает наши слезы в одну жидкость.

Прикрываю глаза, отрываясь и поднимая голову к потолку.

— Хорошо, малыш, хорошо… — уговариваю себя только ради нее терпеть.

Но как только эти двери откроются, меня уже больше ничего не остановит.

Ничего.

Понятия не имею сколько времени проходит, пока мы сидим уткнувшись друг в друга и молчим. Но как только раздается сигнал и двери разъезжаются, вдвоем подрываемся и не дышим в ожидании слов врача.

Подходим ближе, и хватаемся за руки, просто, чтобы помочь друг другу устоять.

— Мы...родители, — говорит Дарина дрожащим голосом.

Врач кивает, снимая свою шапочку, а мне хочется за шкирку его взять и к стене приставить, чтобы уже не тянул.

— Осколок задел легкое, — озвучивает он, и я слышу судорожный вздох Дарины.

Сам не дышу, концентрируя все свои силы на том, что она крепче сжимает руку.

До боли. Но не больно. Уже ничего не больно.

Кажется, мой болевой порог к чертям прошел перезагрузку и, теперь я знаю свой новый уровень.

— Крови было потеряно немного, по меркам подобных ран, а воздух не попал в плевральную полость, что безусловно стало решающим фактором. Сейчас состояние тяжелое, но стабильное, — поджимая губы говорит врач, а Дарина не выдерживает и утыкается мне в грудь, пряча новую волну слез и всхлипов: — Теперь нужно немного терпения и сил. Как только будет возможность, вас пустят к дочери.

— Спасибо, — сиплю не своим голосом, а он кивает, похлопывая по плечу и уходит.

Остаемся вдвоем, в компании с гнетущим, разрушающим чувством вины.

— Марат, — вскидывает жена свои глаза: — Прошу, сейчас не надо решать.

И чувствует ведь…

— Я дождусь пока Ариша придет в себя, — киваю головой.

Что-то внутри резко изменилось. Стало в разы жестче.

Будто душа ушла туда, где сейчас мой ребенок. А без нее внутренности покрылись черным слоем мести.

Яростной, и несущей полный хаос, мести.

Глава 38

Марат

— Ну что, как у тебя дела? — нарочито спокойным тоном Леонид Берестов решает задать мне вопрос.

Как последний…

Глумится. Издевается. И ни капли сожаления.

Позвонил именно в тот момент, когда Дарина уснула на моих коленях после продолжительной истерики. Еле успокоил ее, самого рвало на части, но хотел, чтобы ей легче стало. Чтобы хоть дышать нормально смогла, потому что задыхалась от боли…

Мы ничем не можем помочь нашей девочке, но я виню только себя. Понимаю, что все, что сейчас происходит с нами — это из-за меня.

Ненавижу себя настолько сильно, что аж тошно. До скрежета зубов и тахикардии, которая разрывает в клочья грудину.

Аккуратно встаю со скамьи, приподнимаю голову Дари и подкладываю ей импровизированную подушку из куртки. Смотрю на нее, даже после истерики чертовски красивая.

Она инстинктивно держит руку на животе, защищает малыша… Который оказался таким же сильным, как и его мама. Потому что несмотря на шоковое состояние Дари, на удары, ребенок в абсолютном порядке.

Никакой угрозы нет.

Сильная, уверенная в себе, потрясающая женщина. Мой самый главный подарок от судьбы. А я вот так вот… Своим молчанием и бездействием чуть не потерял.

— А ты не в курсе? — хриплю.

Сам хочу матом его покрыть, добраться до его гнилого горла и удушить своими руками, чтобы глаза выпучил и молил о пощаде, которой не будет.

— Что-то случилось? — изображает удивление.

Жалкий актеришка.

— Да ладно, Лень, — небрежно кидаю ему, отхожу к окну, выуживаю из кармана брюк пачку сигарет и прямо на лестнице в больнице закуриваю.

Сейчас я плевал на все правила мира.

Не курил много лет… Легкие тут же наполняются никотином, смола обжигает, оставляя рубцы, но я делаю тут же повторную затяжку, не успев выпустить дым от первой.

— Ты ж в курсе, что моя жена и ребенок в больнице. У дочери тяжелое состояние… И я…

Держусь из последних сил, чтобы не сказать ему, как буду убивать его. Потому что сейчас я думаю только о его смерти. И не самой гуманной.

— Марат, какой кошмар! — издевается, — Ну и ты, дорогой, не серчай. Предупрежден был. А вот зачем твоя благоверная Карину выгнала так некрасиво из палаты? Девочка просто навестить тебя хотела, проверить как ты. А твоя кошка ее оттаскала там. Нет, Марат, так нельзя поступать.

Дари оттаскала Карину за волосы?

Хотел бы улыбнуться как дурак, что моей девочке было не все равно, но я и так уже это понял. И не до улыбок сейчас.

Сердце работает на низких мощностях, еле кровь качает. Если врач сейчас выйдет и предложит отдать свою жизнь за Аринину, я докурю сигарету, встану и отдам. Потому что моя девочка, моя доченька, звездочка… Она должна жить.

А такая гнида – как Берестов, нет.

— То есть мой ребенок сейчас почти умирает из-за того, что твою Кариночку кто-то не так взял за волосы?

— Ну так ты, наверно, в курсе, что Карина мой ребенок. Видишь как важны для нас наши дети. Но я ж не для этого,