Читать книгу - "Стихотворения - Марина Ивановна Цветаева"

поэт, раскрывши рот,

Стоит — такой народ!

Когда ни сила не берет,

Ни дара благодать, —

Измором взять такой народ?

Гранит — измором взять!

(Сидит — и камешек гранит,

И грамотку хранит…

В твоей груди зарыт — горит! —

Гранат, творит — магнит.)

…Что радий из своей груди

Достал и подал: вот!

Живым — Европы посреди —

Зарыть такой народ?

Бог! Если ты и сам — такой,

Народ моей любви

Не со святыми упокой —

С живыми оживи!

29 мая 1939

<11>

Не умрешь, народ!

Бог тебя хранит!

Сердцем дал — гранат.

Грудью дал — гранит.

Процветай, народ, —

Твердый, как скрижаль,

Жаркий, как гранат,

Чистый, как хрусталь.

Париж. 21 мая 1939

<12>

Молчи, богемец! Всему конец!

Живите, другие страны!

По лестнице из живых сердец

Германец входит в Градчаны.

(Этой басне не верит сам:

— По ступеням, как по головам.)

— Конным гунном в Господень храм!

По ступеням, как по черепам…

<13>

Но больнее всего, о, памятней

И граната и хрусталя —

Всего более сердце ранят мне

Эти — маленькие! — поля,

Те дороги — с большими сливами

И большими шагами — вдоль

Слив и нив…

Douce France

Adieu, France!

Adieu, France!

Adieu, France!

Marie Stuart[6]

Мне Францией — нету

Нежнее страны —

На долгую память

Два перла даны.

Они на ресницах

Недвижно стоят.

Дано мне отплытье

Марии Стюарт.

5 июня 1939

«Двух — жарче меха! рук — жарче пуха!..»

Двух — жарче меха! рук — жарче пуха!

Круг — вкруг головы.

Но и под мехом — неги, под пухом

Гаги — дрогнете вы!

Даже богиней тысячерукой

— В гнезд, в звезд черноте —

Как ни кружи вас, как ни баюкай

— Ах! — бодрствуете…

Вас и на ложе неверья гложет

Червь (бедные мы!).

Не народился еще, кто вложит

Перст — в рану Фомы.

7 января 1940

«Ушел — не ем…»

Ушел — не ем:

Пуст — хлеба вкус.

Всё — мел,

За чем ни потянусь.

…Мне хлебом был,

И снегом был.

И снег не бел,

И хлеб не мил.

23 января 1940

«— Пора! для этого огня…»

— Пора! для этого огня —

Стара!

— Любовь — старей меня!

— Пятидесяти январей

Гора!

— Любовь — еще старей:

Стара, как хвощ, стара, как змей,

Старей ливонских янтарей,

Всех привиденских кораблей

Старей! — камней, старей — морей…

Но боль, которая в груди,

Старей любви, старей любви.

23 января 1940

«— Годы твои — гора…»

— Годы твои — гора,

Время твое — царей.

Дура! любить — стара.

— Други! любовь — старей:

Чудищ старей, корней,

Каменных алтарей

Критских старей, старей

Старших богатырей…

29 января 1940

«Многие мои! О, пьющие…»

Многие мои! О, пьющие

Душу прямо у корней.

О, в рассеянии сущие

Спутники души моей!

Мучиться мне — не отмучиться

Вами………………….

О, в рассеянии участи —

Сущие души моей!

Многие мои! Несметные!

Мертвые мои (— живи!)

Дальние мои! Запретные!

Завтрашние не-мои!

Смертные мои! Бессмертные

Вы, по кладбищам! Вы, в кучистом

Небе — стаей журавлей…

О, в рассеянии участи

Сущие — души моей!

Вы, по гульбищам — по кладбищам —

По узилищам —

Январь 1940, в Голицыне

«Я стол накрыл на шестерых…»

«Я стол накрыл на шестерых…»

Всё повторяю первый стих

И всё переправляю слово:

— «Я стол накрыл на шестерых»…

Ты одного забыл — седьмого.

Невесело вам вшестером.

На лицах — дождевые струи…

Как мог ты за таким столом

Седьмого позабыть — седьмую…

Невесело твоим гостям,

Бездействует графин хрустальный.

Печально — им, печален — сам,

Непозванная — всех печальней.

Невесело и несветло.

Ах! не едите и не пьете.

— Как мог ты позабыть число?

Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,

Что шестеро (два брата, третий —

Ты сам — с женой, отец и мать)

Есть семеро — раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,

Но шестерыми мир не вымер.

Чем пугалом среди живых —

Быть призраком хочу — с твоими,

(Своими) …

Робкая как вор,

О — ни души не задевая! —

За непоставленный прибор

Сажусь незваная, седьмая.

Раз! — опрокинула стакан!

И все, что жаждало пролиться, —

Вся соль из глаз, вся кровь из ран —

Со скатерти — на половицы.

И — гроба нет! Разлуки — нет!

Стол расколдован, дом разбужен.

Как смерть — на свадебный обед,

Я — жизнь,