Читать книгу - "Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов - Светлана Александровна Смагина"

фильм мы смотрим в купированном виде, возможны небольшие расхождения в трактовке событий. Однако безусловным остается факт: обесчещенной молодым барином швее ничего не остается боле, как податься в кокотки. Этот сюжет отвечает на обозначенный в названии картины вопрос: как доходят до жизни такой? А подвал, заявленный там же, как и в фильме Бауэра, указывает на социальный статус обесчещенной девушки и, конечно, на морально-нравственный уровень, когда ниже оказывается опускаться некуда.

Выходили по теме фильмы и с более драматичным сюжетом, например, «Жертва Тверского бульвара» («История одного падения») режиссера Александра Гарина (1915). На попечительстве Кати Зубовой (Нина Гофман) остается младший брат Коля: старший Павел (Петр Кашевский) в тюрьме за растрату, отец, не перенеся позора, умирает, завещая дочери «быть честной». Катя старается изо всех сил, устраивается на работу швеей, но, как подсказывает нам титр, «много ли может бедная, но честная девушка честным трудом заработать?» Особенно это становится очевидным, когда заболевает маленький Коля, а еще надо платить за жилье. Хозяйка комнаты, которую они с братом снимают, подсказывает девушке: «Что деньги? Ты сама деньги! Ты молода и красива!» Катя поддается на провокацию и совершает роковой шаг — выходит на улицу торговать собственным телом. Титр резюмирует: «Тверской бульвар — молчаливый, безучастный свидетель падения молодой чистой девушки». Оказавшись на бульваре, Катя под присмотром старшей напарницы осваивает азы профессии: присаживается на скамейку, закуривает, кашляя с непривычки, и обрабатывает первого подошедшего к ней клиента. Напарница расплачивается с сутенером, стоявшим неподалеку, за пользование местом, а Катя уводит мужчину с бульвара в меблированную комнату. После первого опыта она так разволновалась, что чуть не забывает свой гонорар: «Деньги... Это мне?..» А дальше путь в профессии идет по накатанной. Днем в скромном ситцевом платье — заботливая сестра, а по вечерам — вульгарная дама на бульварах. Двойная жизнь продолжается недолго, однажды Катю, накрашенную, с папироской во рту и сидящую на скамейке в объятиях мужчины, встречает маленький Коля. Был ли это клиент или сутенер подошел переговорить по работе, история умалчивает, да для Коли это и не важно. Он от растерянности роняет на землю учебники и обзывает сестру «проституткой».

После этой трагической встречи Катя пускается во все тяжкие, заливая боль в своем сердце водкой в кабаках, забываясь в крепких объятиях клиентов. Как подсказывает название финальной части картины «Жизнь — мгновение», девушка пытается прожить ее максимально насыщенно, забываясь в танце. В один из таких вечеров ее случайно встречает старший брат, который вышел из тюрьмы и по старой памяти решил зайти расслабиться в заведение. «Катя? Это ты?» — спрашивает пораженный Павел. А дальше все как в ужасном сне: Катин визави из ревности бросается на Павла, она бросается на помощь брату и получает в живот удар ножом. «Такова скорбная повесть жертвы Тверского бульвара», — резюмирует сохранившийся титр.

Фильм вошел в цикл «Темная Москва» и вобрал в себя все штампы работ такого толка: и красивая девушка в нужде, и бульвар — главная артерия зла в городе, и скамейка как эшафот для девичьей невинности, и пожилые усатые клиенты в номерах, и прожигатели жизни в ресторане с проститутками и цыганами, и трагический финал с поножовщиной. А главное, характерно отношение к падшей женщине — она жертва. Как героиня Коонен в «Девушке из подвала», Катя с Тверского бульвара, очевидно, историей своего падения должна была вызывать рыдания у зрителей.

Город вновь предстает смертельной ловушкой для бедной девушки. Причем неважно, Петербург это, Москва или... Рига, как в фильме «Где правда?» («Ву из эмес?», «Трагедия еврейской курсистки»)128. Картина, снятая по пьесе Шомера (Н. М. Шайкевича), рассказывает историю бедной еврейской девушки Адель Вайзекинд (Фахлер), которая с помощью студента Рафаила Эдельгерца снимает квартиру в студенческом городке, куда приехала учиться. С учебой не складывается, и она лишается права на жительство. Об этом ей сообщает полиция и обязует в трехдневный срок по кинуть город. Адель обращается за помощью к Рафаилу, с которым у нее уже завязались романтические чувства. А тот, в свою очередь, советуется со знакомым врачом, который, согласно титрам, «предлагает Адель зарегистрироваться проституткой, что позволит ей жить в Риге». Почему молодые люди не поженились, раз такая ситуация, ответить затруднительно, вместо этого они снимают номер в гостинице, посылают коридорного за полицией и разыгрывают сцену, в результате которой Адель получает соответствующую отметку в паспорте как проститутка. Но рижским воздухом девушке пришлось наслаждаться недолго — Рафаил, получив известие о болезни отца, срочно покидает город, а саму Адель задерживают по подозрению в ограблении. Как говорится, на воре и шапка горит, причем практически буквально. Афера с профессией сыграла с девушкой злую шутку: вместе со свободой передвижения по городу она сделала ее уязвимой перед обществом. Обознавшись, пьяный купец принял Адель за воровку — на девушках были одинаковые головные уборы.

В тюремном заключении ее накрывают воспоминания: счастливое детство, затем еврейский погром, в котором погибли ее родители, и, как следствие, нынешнее плачевное положение. Где справедливость или (как заявлено в названии) «правда», почему судьба к ней так жестока, спрашивает девушка. И что самое любопытное, с этим немым вопросом она обращается на камеру к зрителю. Как можно было увидеть из разбора уже нескольких фильмов, подобное «фривольное» поведение в кадре (разрушение четвертой стены)129 позволяют себе исключительно дамы в статусе «проститутки». Вернувшийся в город Рафаил не без помощи своего знакомого врача освобождает Адель, проясняя следователю все недоразумения, связанные с «проституцией» девушки, да к тому же нашли настоящую воровку. Однако «трагедия еврейской курсистки» была бы неполной без нервной болезни, которой девушка заболевает от свалившихся на ее голову потрясений. После освобождения она быстро угасает на руках любимого мужчины. А тот, в свою очередь, не перенеся разлуки, придя навестить усопшую, насмерть замерзает, упав без чувств на ее могилу.

По сути, девушка становится «проституткой», чтобы получить право жить в городе, а достигнув желаемого, погибает по вине приобретенной «профессии» фактически от «рук» этого самого города.

Смерть от «руки» города в контексте данного исследования очень выразительно представлена в фильме «Барышня из кафе» («Золотая грязь») режиссера Михаила Вернера (1917). В первом кадре мы видим площадь Тверской заставы с Триумфальными воротами130. Достаточно емкий топонимический образ: во-первых, это площадь Белорусского вокзала, которая вполне коррелирует с тем, что деревенская девушка Настя Травина (А. Юрина) приехала в Москву на заработки; во-вторых, в этом кадре можно разглядеть историю триумфа (провинциалка хорошо устраивается в Москве) и падения — от ворот не так далеко до