Читать книгу - "Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово"

оценке подверглась и ее внешность – в ней подмечали малейшие недостатки. Внезапно девочка, которая росла до этого относительно свободно, стала объектом пристального внимания – от макушки до пальцев на ногах. Вероятно, такое внимание вскружило голову юной особе, осознавшей значимость своего внешнего вида, и это навсегда оставило на ней отпечаток. С тех пор она надолго сохранила настоятельную потребность нравиться людям, превосходящую любые ожидания обожаемой матери.

От кокона к куколке

Хотя эрцгерцогиня была миловидной, она все еще оставалась угловатым подростком, лишь подавая надежды на что-то большее. Проблема заключалась в ее голове, а точнее, в ее внешнем виде. Как свидетельствовал в 1768 году дипломат фон Штаргемберг во время переговоров о браке, «эрцгерцогиня имеет несколько высокий лоб, а волосы уложены не слишком хорошо» [1]. Действовать же нужно было срочно, так как Людовик XV выразил желание посмотреть на будущую дофину и заказал ее портрет. Это запустило целый водоворот важных перемен.

Герцог де Шуазёль

Этьен-Франсуа де Шуазёль, родившийся в Нанси в 1719 году, с 1758-го занимал пост министра иностранных дел. Впав в немилость из-за своего политического влияния, он был вынужден покинуть Версаль по решению Людовика XV в 1771 году. Несмотря на поддержку Марии-Антуанетты, он не смог вернуть свое положение при Людовике XVI и жил как крупный землевладелец в своем замке Шантелу, где скончался в мае 1785 года. Во время Революции трибунал обвинил его сестру в вывозе капитала в пользу эмигрировавших принцев. Она ответила: «Я могла бы сказать, что это не так, но моя жизнь не стоит лжи». В апреле 1794-го ее казнили на гильотине.

В феврале 1769 года из Парижа прибыл художник Жозеф Дюкрё, который, помимо художественного таланта, также обладал происхождением, устраивавшим обе стороны, – он был лотарингцем. Его сопровождал сир Ларсенёр, парикмахер, которому было поручено разобраться с волосами будущей дофины. Он был известен тем, что служил ранее при королеве Марии Лещинской. Ларсенёра рекомендовал императрице министр Шуазёль, которого в свою очередь ему посоветовала его сестра, герцогиня де Грамон, урожденная Беатрис Шуазёль-Стенвиль. Она была младше его на 10 лет и отличалась сильным характером (хотя не всем это нравилось). При дворе поговаривали, что ее брат управлял Францией, а она управляла им. Ходили также слухи, что между ними была любовная связь. Императрица полагала, что эти двое были преданы ее дочери, и действительно, так все и было, пока через несколько месяцев после заключения брака они не навлекли на себя немилость и их не отлучили от королевского двора.

Неизвестно, использовал ли парикмахер «помаду из бычьего жира», рекомендованную его коллегой Легро в книге «Парикмахерское искусство», чтобы скрыть выступающий лоб эрцгерцогини. Однако, будучи опытным физиономистом, он умело сгладил этот небольшой недостаток. Оставаясь в рамках классического стиля, он сделал ставку на новую парижскую моду на высокие прически, что благодаря оптическому эффекту гармонизировало пропорции лица. Если прикрыть верх прически на портрете Дюкрё, то станет очевидным, насколько грациознее кажется осанка девушки в новом облике. Впоследствии, скрывая несовершенство своего лба, Мария-Антуанетта доведет моду на высокие прически до крайности. Что касается Ларсенёра, он стал парикмахером королевы и сохранил свою должность даже после того, как в должность вступил знаменитый Леонар, о котором мы еще поговорим. По словам барона де Нени, советника и секретаря Марии Терезии, императрица была им чрезвычайно довольна: «Парикмахер и художник прибыли 15-го числа. Парикмахер несколько раз укладывал волосы госпожи эрцгерцогини, будущей дофины. Ее Величество, правящая императрица, осталась совершенно довольна. Действительно, его стиль был прост и скромен, но в то же время выгодно подчеркивал достоинства лица» [2].

В конце 1768 года, несколько опережая события, Мария Терезия занялась тем, чтобы нарядить «Антуану» в соответствии с ее французским предназначением и подготовить для Парижа приданое, как это было сделано ранее для старших дочерей. Хотя брачный контракт и его детали [3] еще не были урегулированы, она распорядилась о закупках на сумму 400 000 ливров. Поручив это своему союзнику Шуазёлю, она проинформировала посла во Франции, графа Мерси-Аржанто, чтобы тот не вмешивался в эти «хлопоты», поручив ему лишь отправить образцы [4] из Парижа в Вену.

Флоримон де Мерси-Аржанто

Родившийся в 1727 году в Льеже (современная Бельгия) граф де Мерси-Аржанто был назначен австрийским послом во Франции в 1766-м. Он был информатором императрицы Марии Терезии, докладывая ей обо всех действиях Марии-Антуанетты и об интригах французского двора, поддерживая с императрицей переписку, в том числе секретную. В 1789 году он покинул Париж и отправился в Брюссель, а умер в 1794-м, будучи послом в Лондоне.

Некоторые комплекты одежды, идентичные тем, что предлагали эрцгерцогине, были показаны в Австрии при помощи кукол, так называемых пандор. Эти миниатюрные манекены высотой примерно в две современные Барби были в ходу по всей Европе с XVII века. Они предназначались для богатых клиентов, желавших одеваться в парижском стиле. Даже в периоды конфликтов границы для этих посланниц французской моды оставались открытыми.

Тем временем занялись и зубами девочки, к которым были такие же претензии, как и к ее волосам. Хирург-стоматолог Пьер Лаверан приступил к исправлению ее челюсти. Он вырвал несколько зубов, а затем занялся выравниванием прикуса. Художнику же предстояла более деликатная и сложная задача. Нужно было не только точно передать внешность эрцгерцогини, но и подчеркнуть, что на портрете изображена будущая королева Франции. Несмотря на изнурительные сеансы позирования, долгожданный результат был достигнут не сразу. В этом деле императрица-мать была требовательна, поскольку всегда любила портретное искусство; ей нравились как большие официальные полотна, запечатлевшие всю ее многочисленную семью, так и личные изображения близких, украшавшие ее покои. Она отвергла первый вариант. Художник снова взялся за работу и наконец смог уловить уникальный образ Марии-Антуанетты. На портрете, выполненном пастелью, она изображена с высоко поднятой головой в платье а-ля франсез из освежающего белого и голубого сатина, с сияющим лицом и непристойно соблазнительным взглядом. Картина в полной мере иллюстрировала то, что позже скажет о себе сама королева Франции: «Если бы я не была королевой, я бы сказала, что выгляжу дерзкой, не так ли?» [5] Хотя Людовик XV был очень доволен и немедленно повесил его в своих покоях, другие с горечью увидели в этом портрете заносчивую австрийку, чьи слишком очевидные притязания им предстоит сдерживать.

Маленькие и большие пандоры

До наших дней дошло очень мало модных кукол, многих из них, вероятно, в конце концов отдали детям. Самые маленькие, около 60 см в высоту, обычно отправляли частным клиентам, а куклы в натуральную величину использовались как манекены для примерки и выставок. В одной из хроник Tableau de Paris[4] за 1782 год упоминается «большая кукла» на улице Сент-Оноре в магазине Le Grand Mogol[5], принадлежавшем мадемуазель Бертен. Мария-Антуанетта отправляла множество таких кукол своим сестрам, Марии-Кристине и Марии-Каролине, чтобы делиться с ними новинками парижской моды.

Перейдем к важным моментам, так как один из них будет иметь огромное значение. История Франции сохранила карикатурный образ императрицы Марии-Терезии – строгой старой матери в черном, которая была озабочена исключительно политической карьерой своего ценного потомства. Все забыли, что до того, как она взошла на престол, эта женщина с характером была молодой принцессой, любила праздники и балы, увлекалась театром, музыкой и танцами. Она не сторонилась артистических новинок и прогрессивных идей. Поэтому неудивительно, что в воспитании своих многочисленных детей она придавала большое значение обучению этим дисциплинам. Когда в 1767 году начались переговоры о браке, она сначала поручила двум французским актерам обучать дочь дикции на языке Вольтера (а точнее, на языке Мольера, так как, будучи верной католичкой, императрица не любила философов Просвещения). Оригинальная идея, которая сегодня кажется естественной, была плохо воспринята при французском дворе, гораздо более консервативном в вопросах знакомств принцев и принцесс, и оба актера были отосланы. В Версале не считали Марию-Антуанетту выдающимся музыкантом, потому что ее образование включало не только классический французский барочный репертуар, но и другие течения. Однако это вполне естественно, когда в детстве ты общаешься с удивительным мальчиком Моцартом и учишься игре на клавесине