Читать книгу - "Император Пограничья 7 - Евгений И. Астахов"

— Как продвигается проходка? — спросил я с порога.

Княжна подняла голову от чертежей:

— Темп ускорился. С тех пор как геоманты вернулись из Иванищ, мы продвинулись на три метра по основному штреку. Вынули двенадцать кубометров породы — это примерно пятьдесят шесть тонн чистой стали, если учитывать плотность вмещающих пород.

— Неплохо.

— Для недели работы — да, неплохо, — согласилась Василиса. — Но есть проблемы. Серьёзные проблемы.

Я присел на край стола:

— Слушаю.

— Во-первых, мы всё ещё не выплавили ни грамма чистой Сумеречной стали. Руда есть, но нужна специальная плавильня. Обычные попросту не выдержат нужной температуры.

— Значит, построим.

— Уже прорабатываю, — она кивнула на бумаги. — Но главное не это. Прохор, у нас уже трижды возникали серьёзные проблемы с безопасностью. Рабочие не знают шахтного дела! Они крестьяне, плотники, бывшие солдаты — кто угодно, но не горняки.

Голос геомантки стал мрачнее:

— Вчера произошёл обвал. Небольшой, всего пара кубометров породы, но человека придавило. Если бы не Вершинин с его быстрой реакцией, у нас был бы труп. А так — сломанные рёбра, раздробленная ключица, сотрясение. Светов еле вытащил его с того света.

Я выругался сквозь зубы. Этого ещё не хватало.

— Крепи установлены правильно?

— В том-то и дело, что нет! — Василиса всплеснула руками. — Рабочие не понимают, как правильно ставить крепи, как определять направление трещин, как слушать гору. Я же говорила — нам нужны профессиональные шахтёры!

Она была абсолютно права.

— После Гона займусь этим вопросом, — пообещал я. — Выкуплю должников-горняков или найму вольных. А пока… придётся обходиться тем, что есть. Усиль инструктаж по безопасности. Пусть Вельский лично контролирует каждую смену.

— Он и так контролирует, — вздохнула княжна. — Но это не заменит опыта. Шахта — это не поле пахать. Тут своя наука, свои приметы, свои законы.

— Понимаю, но у нас нет выбора. Гон начнётся через неделю-полторы, а нам нужны ресурсы для обороны.

Голицына кивнула, соглашаясь с неизбежным:

— Постараемся минимизировать риски, но если будут новые жертвы…

— Не будет, — отрезал я. — Лучше притормозите проходку, но обеспечьте безопасность. Мёртвые герои нам не нужны.

На том и порешили.

Выбравшись на улицу, я постоял, оглядывая кипящую повсюду суету. Надвигающийся Гон вынуждал отбрасывать все несрочные дела и фокусироваться на главном. Угрюм, по сути, перешёл на режим военного положения.

Грохот тяжёлого двигателя заставил меня оторваться от размышлений. Во двор острога въезжал знакомый грузовик — один из тех, что мы захватили в лабораториях Терехова. Борис уже спешил к воротам, на ходу отдавая распоряжения дружинникам.

— Коршунов прислал пополнение, — сообщил командир дружины, когда я подошёл ближе. — Ветераны и какой-то маг.

Из кузова начали выпрыгивать люди. Мужчины в возрасте от сорока до пятидесяти лет, с характерной военной выправкой, которую не спутаешь ни с чем. За ними показались женщины и дети — семьи, которые решились на переезд в Пограничье перед самым Гоном. Отчаянные или отчаявшиеся — время покажет.

Первым из кабины вышел коренастый мужчина лет пятидесяти с седыми усами в виде подковы и пронзительным взглядом выцветших голубых глаз. Форма на нём давно не сидела, но движения выдавали десятилетия муштры.

— Сержант Панкратов Ефрем Кузьмич, — представился он, чеканя слова. — Можно просто Кузьмич. Прибыл с личным составом согласно договорённости. Двадцать бывших военнослужащих с семьями, всего пятьдесят три человека.

— Платонов, — я протянул руку. — Рад видеть опытных бойцов. Борис покажет, где разместиться. Это командир нашей дружины. Дома уже готовы, выбирайте любые свободные.

Кузьмич крепко пожал мою ладонь, оценивающе глядя в глаза. Старый солдат проверял, стоит ли новый командир доверия. Видимо, увиденное его удовлетворило — сержант кивнул и повернулся к своим:

— Так, орлы! — раскатистый бас разнёсся над площадью. — Строиться для распределения по квартирам! Семьи — отдельно, вещи складываем организованно! Детвору контролируем, чтобы под ногами не путалась! И чтоб никакого гвалта! Живее, живее!

Пока ветераны выстраивались с привычной чёткостью, я заметил одинокую фигуру, всё ещё сидящую в кузове. Мужчина средних лет, сгорбленный, словно придавленный невидимым грузом. Тёмные волосы с проседью висели неопрятными прядями, закрывая часть лица. Одежда — потёртая куртка и выцветшая рубаха — выглядела чистой, но изношенной до предела.

— Матвей Крестовский? — окликнул я.

Он медленно поднял голову. Глаза — вот что сразу бросалось в глаза. Карие, некогда живые, теперь походили на потухшие угли. В них читалась такая усталость, словно человек прожил не одну жизнь и каждая закончилась трагедией.

— Да, — голос звучал хрипло, будто маг давно не разговаривал, — Коршунов сказал, вам нужна информация о Гоне.

— Не только информация. Пойдём, поговорим в спокойной обстановке.

Крестовский неловко спрыгнул с грузовика, пошатнулся, но устоял. От него слабо пахло дешёвым вином — не пьян, но явно принимал для храбрости перед дорогой. Я повёл его к своему дому, по пути отдав Борису последние распоряжения насчёт размещения новоприбывших.

В кабинете усадил мага в кресло, сам устроился напротив. Налил два стакана воды из графина — собеседнику явно требовалось промочить горло.

— Расскажи о себе, — попросил я, наблюдая, как он мелкими глотками пьёт воду.

— Что рассказывать? — маг пожал плечами. — Был подающим надежды метаморфом. Учился в Смоленской академии, входил в десятку лучших на курсе. Потом… потом был Гон.

Он замолчал, уставившись в пустой стакан. Я не торопил — некоторые раны нужно вскрывать осторожно.

— Коршунов сказал, из двенадцати выжило трое.

— Да, — Матвей криво усмехнулся. — Повезло, если это можно так назвать. Андрей повесился через три месяца — не мог забыть, как Бездушные выпили ребёнка прямо у него на глазах. Павел продержался дольше, почти год. Застрелился в годовщину Гона, оставив записку: «Они зовут меня». А я… я оказался слишком трусливым, чтобы последовать их примеру.

— Или слишком сильным, чтобы сдаться, — возразил я.

Крестовский поднял на меня взгляд:

— Сильным? Я пью каждый вечер, чтобы не видеть их лица во сне. Живу в трущобах, перебиваясь грошовыми заказами. Растерял всё — друзей, репутацию, веру в себя. Это вы называете силой?

— А почему тогда приехал сюда? — я наклонился вперёд, ловя его взгляд. — В Пограничье, перед самым Гоном. Неужели только ради денег?

Маг помолчал, потом тихо произнёс:

— Может, хочу закончить то, что не смог тогда.