Читать книгу - "Русские крестьянские ремесла и промыслы - Леонид Васильевич Беловинский"

(реже – из карельской, и даже из самшита) точили шары для крокета, кегли, бирюльки, шашки, шахматы, бочонки для лото; вороновские и смолинские токари занимались чашками, рюмками, пасхальными яйцами, яблоками, в том числе многоместными, раскрывавшимися, а в начале ХХ в. освоили производство матрешки. Точили они обычно из липы, одни изделия покрывая лаком, а другие – расписывая, а лакированные деревянные бусы точили из можжевельника. К политуре добавляли красители – фуксин, крон, ультрамарин. Наиболее сложным было изготовление многоместных вкладных изделий с расточкой внутри, обычно трех-шестиместных. Самой напряженной была работа с Рождества до Пасхи, когда работали по 15–18 часов, готовя товар к отправке на ярмарки. Как и повсюду, подмосковные токари зависели от скупщиков. Так, скупщик А. П. Соловьев из деревни Бабенки Вороновской волости забирал изделия почти у 150 токарей, расплачиваясь товарами из собственной лавки. Пытаясь противостоять скупщикам, в 1911 г. 29 мастеров объединились в Бабенское складочно-потребительское общество, которому помогало Московское губернское земство. На 1 января 1913 г. в нем состояло уже 57 мастеров. Вступительный взнос в общество составлял 3 рубля, можно было иметь двух работников и одного ученика, скупка изделий уставом общества запрещалась. Продукция в основном закупалась Кустарным музеем.

Развитие текстильной промышленности вызвало массовый катушечно-челночный промысел в Шараповской и Ягуновской волостях Звенигородского уезда, смежных волостях Рузского уезда, а также в Буньковской и Дороховской волостях Богородского уезда. Центром промысла было село Локотня Ягуновской волости, где работало до 200 больших и малых мастерских, которыми владели свыше 100 мастеров. Развитая коммерция потребовала множество бухгалтерских счет. Основной деталью здесь были «костяшки» (108 штук для каждого изделия), точившиеся из березы, а иногда и из самшита. Этот промысел сосредоточился в Кубинской (деревня Асакова) и Смолинской (Шубино, Тупчево, Назарьево) волостях Верейского уезда. Разумеется, все это были копеечные изделия с таким же копеечным заработком, но у крестьянина с его крохотным наделом неродимой земли каждая копейка была спасение от голода.

Рис. 77. Токарный деревянный станок с ножным приводом

Рис. 78. Братина

Рис. 79. Ендова

Рис. 80. Чашка

Рис. 81. Хохломская роспись «Травка»

Рис. 82. Хохломская роспись «Кудрина»

Рис. 83. Хохломская роспись «Фоновая»

Рис. 84. Хохломская роспись в чашке «Осочка» и «Пряник»

Долбление ковшей и корыт

В огромном количестве изготовлялась и долбленая деревянная посуда, в основном для употребления в домашнем крестьянском обиходе. Прежде всего, это были ковши, или коновки. Выделывались они из осины и березы, из липы. Стволы толщиной в несколько вершков в лесу рубились на саженные отрезки, затем распиливались на части и раскалывались пополам. Так, в сыром виде, эти плахи поступали в обработку: сначала «оболванивались», обтесывались топором, затем «теслились», т. е. легким теслом из них вынималась ненужная древесина; получившая форму ковша болванка сглаживалась резцом и поступала в просушку, после чего красилась и проваривалась в олифе. Первоначальная заготовка шла быстро: из трехсаженнного бревна получали 48 плах, заготовка и перевозка которых к месту работы могла быть проделана одним рабочим за день; а вот переделка этих плах в ковши требовала уже четыре дня. Ковшевой промысел особенно был развит в конце XIX века в юго-западной части Костромского уезда, где в селе Мисково ежегодно изготовлялось из осины до 500 тысяч ковшей!

Ковши были нескольких типов. Преимущественно употреблялись большие (емкостью до ведра) ковши-скобкари, небольшие ковши-наливки и т. н. козьмодемьянские ковши. Хорошо сделанный скобкарь напоминал по форме утку, с ручками в виде головы с клювом с одной стороны ладьевидного тела, и хвостом – с другой. Но если ковш был большой, то, подняв его с содержимым, можно было обломить обе ручки. Поэтому от тела ковша к клюву и хвосту утки шли кронштейны-скобки, отчего ковш и получил свое название. Впрочем, широко употреблялись и ковши попроще, утку вовсе не напоминавшие. Такие ковши, ставившиеся с брагой и пивом на пиршественный стол, обычно расписывали, хотя бы по бортику и на груди утки. Небольшие ковши-наливки с вытянутым ладьевидным телом также напоминали утку, но с плоским прорезным, ажурным хвостом, на конце которого был крючок. Козьмодемьянские ковши были стоячими: тулово с плоским дном напоминает большой, расширяющийся кверху стакан, а плоская ручка с крючком на конце круто уходит вверх.

Исключительно долблеными были корыта для мытья белья и других домашних надобностей: водопоя и корма скота и т. д. Долбились они теслом из ольхи, осины, липы, реже из ели и даже из дуба – для дубления кож в кожевенном производстве. Бывали они длиной от аршина с четвертью до трех аршин и шириной в 9–20 вершков и имели иногда частные названия. Например, огромные корыта из толстых деревьев для водопоя и корма скота назывались комягами. Такие комяги употреблялись и в качестве… транспортных средств: в половодье на них плавали, как на лодках, а если на две комяги настилался дощатый настил, то получался паром для переправ через реки.

Своеобразной, сегодня неизвестной долбленой посудой, напоминающей неглубокое широкое корыто, были ночвы, или ночевки, по форме подобные подносу с ручками по краям, но со сравнительно высокими наклонными бортиками. В ночвах месили тесто, на них выкладывали из печи пироги и хлебы для остывания, их использовали при приготовлении крупы для отвеивания шелухи. Ночвы обычно делались липовыми и содержались в большой чистоте.

Долблеными были и употреблявшиеся в хозяйстве большие грубые чашки, называвшиеся калабашками, каляушками, калганом. Из них ели, но нередко их употребляли и для приготовления пищи: крошили в них мясо, затирали сало, формовали в них хлебы перед посадкой в печь.

Наряду с ночвами сегодня практически неизвестны в домашнем хозяйстве ступы и толчеи; редко у какой хозяйки имеется небольшая старинная чугунная ступка с чугунным же пестом. Большей же частью ступа сегодня известна по сказкам про Бабу-Ягу – это было ее обычное транспортное средство. Между тем когда-то ступа имелась в каждой крестьянской избе: в ней толкли поджаренный овес на толокно – полузабытое нынче блюдо, и горох для приготовления крутого киселя – излюбленного крестьянского лакомства. Долбили их из толстых (от 16 вершков толщины) сосновых, а лучше всего – дубовых колод. Ступа была довольно высокой, примерно по пояс человеку; выдалбливалась она до середины, причем внутренний объем сужался книзу, а снаружи ступа также соответственно сужалась, затем резко расширяясь в массивный поддон; между поддоном и телом ступы оставлялись две-четыре большие ручки. Пест также был деревянный, толстый и тяжелый.

Нередко долблеными были кадки с врезанным дном, большей частью осиновые или липовые, называвшиеся дуплянками, депульками, дупленками, дупелышками, липовками, лагунами, лагунками, лагунчиками и т. д. В таких дуплянках обычно держали мед и коровье масло, в маленьких дупелышках крестьянские девушки хранили свернутые ленты, в лагунах с двойным дном и втулкой-затычкой в верхнем донце носили в поле воду, а иногда употребляли их как дегтярницу для дегтя, коломази, чтобы смазывать тележные колеса.

Дуплянками назывались еще и долбленые ульи для пчел. Делались они из липы, ольхи, осины. В