Читать книгу - "В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов"

и охотно согласились на предложение генерала воспрепятствовать этому вопиющему безобразию, творящемуся на их глазах. Они по его указанию потребовали от германского военного министерства прекратить дальнейшую отправку добровольцев в отряд князя Ливена и послать телеграмму о задержании ушедшего эшелона.

С этим приказанием к начальнику военного отдела пришел германский офицер от военного министерства и заявил, что они вынуждены исполнить это требование англичан, а потому он просит отдать соответствующие распоряжения о прекращении дальнейшей отправки добровольцев и об остановке ушедшего эшелона.

К счастью, ретивый генерал перепутал начальников эшелонов, и в бумаге говорилось о задержании эшелона полковника Соболевского, который был предназначен вторым к отправке и в настоящий момент грузился в лагере. Начальник военного отдела ответил, что эшелон полковника Соболевского будет задержан и на этом, собственно, кончился официальный разговор. В частной беседе германский офицер высказал уверенность, что это запрещение англичан возможно будет обойти, и для этого министерством уже предприняты все меры, о которых военный отдел будет вскоре поставлен в известность.

Между тем генерал Монкевиц, познакомившись из разговора с сенатором Бельгардом об основаниях, на которых ведется формирование, согласился на продолжение работы, но при условии, если генерал Юденич на посланный ему об этом телеграфный запрос ответит утвердительно. Через некоторое время от генерала Юденича была получена ответная телеграмма, в которой он просил генерала Монкевица не препятствовать пополнению отряда ротмистра князя Ливена.

Однако работу уже нельзя было направить прежним порядком, так как «союзные» миссии стали относиться недоверчиво, строили всевозможные затруднения и в конце концов окончательно запретили отправку.

Пришлось дело вести без ведома «союзников», что сильно затрудняло и замедляло общий ход работы. Достаточно указать, что офицеры из лагерей, где везде заседали в комиссиях союзнические представители, должны были уезжать на фронт под видом временного отпуска, а добровольцы – под предлогом ухода на работу и затем одиночным порядком собираться в Берлине, откуда уже они, распределенные по эшелонам, направлялись прямым путем в Митаву.

Германцы принимали в этой работе самое деятельное участие, и ими были созданы особые должности, чтобы помочь делу[22].

В данном случае необходимо отметить особенно интенсивную деятельность следующих германских учреждений:

1. Главный штаб охраны восточной границы (Grenzschutz Ost) подготовил все для формирования русских отрядов на фронте, а также установил от Тильзита, откуда начинался район военных действий, этапное следование русских эшелонов.

2. Балтийское вербовочное бюро (Werbebüro Baltenеand):

а) выдавало даровые проездные билеты[23] по железным дорогам и удостоверения личности офицерам-вербовщикам по всей Германии и от лагеря до Берлина тем офицерам и добровольцам, которые следовали на фронт;

б) размещало и кормило добровольцев[24], прибывших в Берлин до дня отправки их эшелоном на фронт;

в) заказывало и отправляло эшелоны[25].

3. Добровольческий отряд Люцоф (Freikorps Lutzow) отпускал денежные средства на отправку, получаемые им от Торгово-Промышленного союза (Handels– und Industrie-Verband), который в то время поддерживал материально все германские добровольческие части и антибольшевистские организации.

Таким образом, путем огромных усилий работу снова удалось наладить, и если бы было дружное сотрудничество всех русских, то можно бы было достигнуть огромных результатов.

К сожалению, и этого не было. Сейчас же, после отъезда князя Ливена, сенатор Бельгард резко изменил свое отношение к делу и начал преследовать свои личные честолюбивые замыслы.

Добившись от князя Ливена утверждения себя в должности уполномоченного его отряда, он решил сделаться самодержавным руководителем всего дела формирования и связанных с ним политических переговоров.

При таком решении, естественно, группа из политических, административных и общественных деятелей не могла его устраивать, и он на наши вопросы по этому поводу отговаривался разными причинами, но создавать группу совершенно не думал. Он ограничился приглашением якобы в качестве советчика какого-то своего безличного знакомого или даже родственника, который неизменно соглашался с ним во всем и потому был удобен ему как советник.

Полученными деньгами сенатор предполагал также распоряжаться единолично, но в данном случае это не прошло; ему по нашему настоянию пришлось образовать финансовую проверочную комиссию, которая, однако, по составу была подобрана им из таких людей, что также теряла свое значение, так как большинство не проявляло своей инициативы[26].

В дело формирования отрядов он также внес личные тенденции, выразившиеся в покровительстве своему ставленнику полковнику Вырголичу и препятствовании всем моим начинаниям.

Военная организация в Польше оказалась сплошным вымыслом, и полковник Вырголич, не имея ни офицеров, ни добровольцев, принялся при содействии сенатора переманивать из числа записавшихся в мой отряд. При этом применялись самые недостойные способы.

Так, например, сенатор до получки денежных средств от германцев (18 мая) тайно от начальника военного отдела выдал полковнику Вырголичу авансы на отправку в лагеря офицеров-вербовщиков из денег, переданных ему князем Кропоткиным[27].

Я в то время бился без гроша в кармане и не мог удовлетворить самые насущные потребности своих офицеров.

Против меня среди офицеров сенатором была организована агитация, причем в этом принимала участие даже его престарелая жена[28].

Все это делалось с целью свести мой отряд на нет и в ущерб ему создать главным образом отряд под командой полковника Вырголича, который должен был получить высокое наименование: «имени сенатора А.В. Бельгарда».

По-видимому этот отряд имел своей будущей задачей поддержку рождавшегося «Диктатора всея Руси» по профессии из штатских.

Начальник военного отдела, погруженный в работу по отправке эшелонов, не входил, казалось, во все подробности этих несправедливостей и вполне доверял сенатору, так как он, возражая мне на мои замечания, всегда говорил, что я просто слишком горячо отношусь к деятельности полковника Вырголича и что сенатор не делает различия. Однако это было далеко не так, и впоследствии я узнал, что ротмистр фон Розенберг отлично видел происходившее и не раз имел очень крупные разговоры с сенатором, критикуя его действия и прося не вносить в дело формирования покровительства отдельным личностям. Мне же он говорил обратное с целью избежать острых столкновений между мной и сенатором, что могло бы нарушить всю работу. Одновременно ротмистр старался по мере его сил урегулировать на справедливых началах и в порядке постепенности отправку эшелонов обоих отрядов.

К 14 июня большая часть моего отряда (эшелоны полковников Анисимова, Евреинова, Вольского и др.) была уже перевезена в Митаву.

Ввиду этого я решил вместе со своим штабом также выехать на фронт, чтобы там, вдали от темных элементов, разъедавших нашу организацию, немедленно приняться за дальнейшую работу по формированию отряда.

Я предложил ротмистру фон Розенбергу ехать в качестве начальника штаба[29] вместе со мной на фронт, но он отказался, ссылаясь на то, что им было обещано князю Ливену закончить формирование всех трех отрядов и