Читать книгу - "Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян"

class="a">[249], кстати, полагавшую, что их всех повезут... в Палестину! Вместе они долго шли по указанному маршруту, невольно замедляясь во все более и более густой толпе. Но как только старуха поняла, что это за выстрелы слышны впереди, она остановилась, отобрала у Люды чемодан и прогнала ее домой. Оказалось, что она зашла уже достаточно далеко, за точку невозврата, и немцы ни за что не хотели ее выпускать, сколько она ни показывала им свой паспорт с графой «русская». Жизнь ей спас украинский полицейский (не пан ли Гордон?), восхитившийся ее молодостью и красотой.

Дома же Людмилу ждал «второй Бабий Яр» за день — домашний:

Она пришла домой, двери комнаты мадам Лурье были распахнуты — соседи торопливо растаскивали барахло. «Что вы делаете?! — закричала Люда. — Когда она вернется, вам стыдно будет!» «Она не вернется», — криво усмехнувшись, сказала одна из соседок. Глаза их встретились, и Люде стало не по себе. Она прошла в свою комнату, закрылась изнутри, опустила шторы. Она не желала ничего больше видеть, ей просто не хотелось жить. Так она провела четыре дня[250].

Поведение Люды Титовой не было типичным. Характернее были соседские насмешки, злобные или глумливые, и оскорбления:

Когда выходили из дома, у ворот увидали дочку дворника. Ни свет ни заря она вышла посмотреть на спешащих к месту сбора людей. Стояла, лузгала семечки. С ухмылкой посмотрела на нас и, лениво сплевывая шелуху, сказала: «Вот дурни, спешат на тот свет. Да вас же там всех поубивают»[251].

«Гросс-акция»: 29 сентября и маршруты жертв

Евреи шли изо всех частей города, но основных потоков было два. Первый — из нагорных частей города, по улицам Львовской и Дмитриевской, второй — из нижней части, с Подола, по Глубочицкому шоссе. Оба маршрута сходились в начале Лагерной (современной Дорогожицкой) улицы, около Лукьяновского базара, в один общий поток — «заполняющий оба тротуара и мостовую широкой улицы. Люди шли тесной толпой, как при выходе со стадиона после футбольного матча, и казалось, что не будет конца этому страшному шествию»[252].

А вот свидетельство Сергея Таухнянского (1980):

Когда [мы] вышли на улицу Мельника, то она была просто запружена людьми, продвигающимися в сторону пересечения улиц Мельника и Пугачева... Люди двигались сплошным живым потоком. Многие несли на себе сделанные в виде рюкзаков мешки, некоторые катили перед собой тележки с больными, не способными двигаться самостоятельно. Матери везли в колясках грудных детей, а более старших — несли на руках или держали за руку; абсолютное большинство идущих были старики, подростки, женщины и дети. Люди плакали от страха перед грядущим неизвестным...[253]

От названного в объявлении перекрестка улиц Мельникова и Дегтяревской дальнейший маршрут — по улице Мельника — был уже общим.

От точки невозврата евреев — пока еще самотеком, но уже под конвоем — направляли к восточной ограде соседнего Братского воинского кладбища. Там у них отбирали шубы и пальто, драгоценности и документы. Затем разбивали на группы в несколько сотен человек и, уже в сопровождении немецких полицейских, гнали вдоль южной ограды воинского кладбища, прямо на двойную цепь из эсэсовцев с овчарками. Попадавших в этот узкий коридор людей избивали палками, заставляя их, под ударами, бежать к широкой площадке, упирающейся в большой юго-западный отрог Бабьего Яра.

Здесь, избитых и деморализованных, их заставляли еще раз разуваться и раздеваться — до белья, а то и догола. У края площадки были возвышения, а между ними — узкие проходы-лазы, переходящие в тропы, ведущие на дно оврага. Там их поджидало три сменных расстрельных команды по 4 ствола каждая из состава роты войск СС, зондеркоманды 4а и 45-го полицейского батальона, распределенных по тальвегу оврага. В оцеплении же стояли 303-й полицейский батальон[254] и украинская полиция, занимавшаяся еще сортировкой вещей и их погрузкой на машины.

Оберштурмфюрер СС Август Хэфнер, командир подкоманды зондеркоманды 4а, свидетельствовал на суде в Дармштадте в 1967 году:

...Евреи гуськом подходили к яме... Они должны были там стать на колени и притом таким образом, чтобы они согнули спину к коленям, наклонили голову и сложили руки [кровь или мозги тогда не брызгали на палачей. — П. П].

Стрелок становился за ними и с близкого расстояния производил из автомата выстрел или в затылок, или в мозжечок. После того, как первые евреи были расстреляны, в яму гуськом приходили другие. Они должны были становиться на колени на пустые места, оставленные уже расстрелянными, и были расстреляны таким же способом.

Так заполнялось дно лощины. После того, как дно лощины было заполнено, расстрел дальше происходил так, что в этой яме были расстреляны послойно пласт за пластом. Стрелки стояли на трупах. Евреи, которые подходили гуськом и с края ямы видели расстрел, шли без сопротивления в яму и были расстреляны вышеописанным способом...[255]

Ноу-хау такого типа массовой экзекуции, когда жертв расстреливали и укладывали компактными пластами, принадлежит обергруппенфюреру СС Еккельну. Сам он цинично называл это «укладкой сардин».

Расстреливали в овраге одновременно в разных местах, поэтому в пределах одного дня убивали по-разному: есть свидетельства о пристрелянных пулеметах с противоположного склона, но чаще все же — стреляли в затылок из поставленных на одиночные выстрелы «Шмайсеров»[256].

К шести вечера 29 сентября эсэсовцы остановили расстрел и отправились отдыхать. Под вечер, уже в сумерках, согласно Дине Проничевой, наступал черед украинской полиции: они спускались вниз, светили вокруг фонариками, шли по трупам на доносившиеся стоны и пристреливали недобитых.

Понимаем ли мы, где именно в Бабьем Яру все это происходило?

В. Нахманович, проанализировав всю доступную ему информацию, пришел в 2004 году к выводу, что расстреливали на площадке близ устья западного отрога, при соединении его с главным руслом Бабьего Яра[257]. С ним не согласился исследователь исторической топографии Бабьего Яра Лев Дробязко, отнесший место расстрелов к расширению этого оврага несколько выше[258]. К мнению Дробязко впоследствии присоединились историки Мартин Дин и Александр Круглов, опиравшиеся на разработки по трехмерному моделированию Бабьего Яра Максима Рохманийко, директора Центра пространственных технологий МЦХ.

А. Круглов предположил, что место расстрела, установленное В. Нахмановичем, было отвергнуто из-за меньшего своего размера после того, как стало ясно, что евреев собирается гораздо больше, чем ожидавшиеся 5 тысяч[259]. А разве что-то мешало немцам использовать оба расстрельных места?

«Гросс-акция»: 30 сентября

Но что же делать с теми евреями (около 11-12 тысяч человек), которых еще не успели убить? Их смерть отложили на несколько часов и,