Читать книгу - "Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры - Юрий Васильевич Щадин"

прокурора района, как раз прибыл в прокуратуру области для стажировки как молодой специалист. В итоге и был командирован на месяц в столицу, где был направлен в управление по надзору за предварительным следствием. Воспоминанием об организации надзорной работы по жалобам граждан в тот период и хотелось бы поделиться. Большинство жалоб направлялись в прокуратуры регионов для изучения и ответа заявителю с обязательным направлением его копии в прокуратуру Федерации. Исключение составляли жалобы, направленные партийными и советскими органами и редакциями центральных газет. Они рассматривались сразу в управлении с изучением материалов дела. При повторной жалобе также затребовалось уголовное дело с мотивированным заключением регионального прокурора или его заместителя и после их изучения давался аргументированный ответ по всем доводам жалобы. При наличии оснований обжалуемые постановления отменялись. Необходимо отметить ровную доброжелательную атмосферу в коллективе. К слову, день рождения зонального прокурора отмечался скромно: чаепитием с тортом от именинника.

Зональный прокурор положил передо мной два тома уголовного дела по факту ДТП с гибелью пешехода на тротуаре под колесами пассажирского автобуса. Дело было направлено в суд, возвращено на доследование и затем прекращено за отсутствием состава преступления в действиях водителя. Оно было запрошено по жалобе матери погибшего на прекращение дела. «Сколько времени вам нужно для изучения дела и подготовки ответа за моей подписью? Двух дней хватит?» – спросил прокурор. Я совсем не ожидал такой щедрости – по меркам района, я мог рассчитывать максимум на полдня – и поспешно кивнул: «Хватит». Через два дня, увидев проект постановления о возобновлении следствия, прокурор с удивлением спросил: «Вы сомневаетесь в невиновности водителя?» – «В его невиновности я совершенно не сомневаюсь, но считаю, что должностные лица должны нести ответственность за выпуск на линию автобуса с неисправными тормозами и не работающим звуковым сигналом. И за регулировку тормозов на автобусе до проведения экспертизы, приведшую к выводам экспертов, позволившим привлечь водителя к ответственности». Увидев его скептически приподнятую бровь, я эмоционально продолжил: «Молодой выпускник автошколы использовал все возможности для остановки переполненного автобуса на крутом спуске с поворотом к мосту через реку, но безрезультатно. Он принял единственное правильное решение: остановить автобус путем наезда на забор, для чего и пересек тротуар. На тротуаре были три пешехода, двое из них заметили странные маневры автобуса и обращенные к ним жесты его водителя и отскочили. А третий на дорогу не смотрел… Не останови водитель автобус путем наезда на препятствие, произошла бы катастрофа с его падением в реку и десятками жертв. Вот тогда бы виновные, безусловно, нашлись. Это не предположение: об этом говорят пассажиры, водители-профессионалы и преподаватель автошколы – их показания изложены в постановлении». Зональный прокурор внимательно прочитал проект постановления и ответа на жалобу, подписал их и отдал мне: «Отдавайте печатать. Но сначала получите визу начальника отдела. Без неё машинистки печатать не будут». Начальник отдела предложил мне сесть и стал читать написанное. Похоже, на моем лице хорошо читалось недовольство формализмом, третье прочтение текста я считал явно излишним. Прервав чтение, прокурор спокойно пояснил: «Ответы на жалобы отправляются со штампом Прокуратуры Российской Федерации, поэтому ошибки и неточности недопустимы». И ведь надо же: на трех страницах он сделал две обоснованные поправки. Очень показательный пример отработки документов. Именно так работали прокуроры старой школы.

В прокуратуру федерации поступали жалобы со всей России, порою вызванные естественным нежеланием близких согласиться с выводами о гибели человека по собственной неосторожности, по легкомыслию или в результате сильного опьянения. Аргументация таких жалоб в ряде случаев проверялась с изучением материалов дела и нередко неполно и поверхностно проведенное следствие возобновлялось. В управлении по надзору за следствием довелось познакомиться с резонансными делами и жалобами привлеченных к ответственности начальников отделов внутренних дел, прокуроров и судей. С приходом на должность Генерального секретаря Юрия Владимировича Андропова, неприкосновенность должностных лиц указанных категорий закончилась. Для уверовавших в свою безнаказанность реализация ранее игнорировавшихся заявлений и сообщений о совершенных ими злоупотреблений и мздоимства была полной неожиданностью. Но собранные доказательства, как правило, не оставляли сомнений в их виновности. Запомнилась и жалоба настойчивого борца за справедливость, многократно обращавшегося в органы МВД, КГБ и прокуратуры с новыми фактами преступных злоупотреблений местными партийными и советскими функционерами. Чтобы избавиться от настырного правдолюба и получить возможность не рассматривать его очередных заявлений, его осудили… за клевету. При этом даже грехи боевой молодости припомнили: в гражданскую войну он без санкции прокурора приказал расстрелять захваченных в плен белогвардейцев. Теперь он обратился с просьбой отменить его, пусть и условное осуждение, ведь все эпизоды его «клеветы» подтвердились. Надо сказать, его жалоба была удовлетворена и внесено представление в порядке надзора об отмене приговора. Была и жалоба от бывшего прокурора района, посчитавшего, что перед Законом все равны и публично назвавшего первого секретаря райкома партии взяточником, впоследствии за взятки именно в этот период арестованного и осужденного. Но был ли восстановлен в органах этот прокурор, мне неизвестно.

Работа в управлении была интересной. Через месяц командировку мне продлили, а потом предложили включить в состав следственной бригады на три месяца… в Среднюю Азию. Но расставаться с семьей на длительный срок (я уже понимал, что и этот срок мог быть продлен и неоднократно) мне не хотелось и от привлекательного для молодого сотрудника предложения я отказался. Уже потом я понял, что предлагали работать в бригаде Тельмана Гдляна…

Малокомплектная прокуратура

В Саратовской области их было всего две с двумя оперативными работниками, то есть прокурор района и помощник (которому поручалось и расследование уголовных дел прокурорской подследственности) или следователь (Воскресенский район). В 2012 году это показалось настолько невероятным, что при издании книги «Саратовская прокуратура. История и современность.» редакционной коллегией на стр.245 было указано: «первоначально в штате прокуратуры Воскресенского района было всего три человека – прокурор, помощник прокурора и следователь». А на момент издания книги в указанной прокуратуре было уже два помощника прокурора и его заместитель.

Мне довелось быть вторым прокурором этого района (1985—1990 годы). Нагрузка была без какого-либо преувеличения сверх предельной учитывая, что следователь занимался исключительно следственной работой и ему было нельзя поручить ни проверку в порядке общего надзора, ни поддержание обвинения в суде. Фактически кроме общего надзора и поддержания государственного обвинения (в том числе и в выездных заседаниях суда, порой в селах за 50—70 километров – была такая профилактика, которая включалась в официальные отчеты), обязательного участия в рассмотрении ряда категорий гражданских дел в суде (дел по трудовым спорам, определении места жительства ребенка при разводе родителей и лишении родительских прав, ограничения в дееспособности и др.) на прокурора возлагался надзор за оперативной деятельностью и следствием в милиции (разумеется и следствием в прокуратуре), за судом (обоснованность вынесения приговоров и решений по гражданским делам и сроками их разрешения), за исполнением законодательства о несовершеннолетних, рассмотрение жалоб (с письменными ответами на них) и прием граждан. По всем отраслям надзора требовалось вынесение актов прокурорского реагирования (представлений, протестов, предостережений, предъявления исков по возмещению ущерба) либо составления актов и справок. Кроме своих функциональных обязанностей прокурору надлежало быть на заседаниях исполкома и бюро райкома партии, еженедельно выезжать в «подшефный» колхоз на дойку. Да, да, именно на собрание доярок на ферме перед дойкой коров с отчетом в райкоме на следующий день. Повышение удоя получало одобрение первого секретаря, если же фиксировалось снижение, да еще ниже среднего по району, звучало требование разобраться. При таком объеме работы и при наличии в штате трех человек (большинство районных прокуратур) нагрузка была высока. Надо отдать должное: в прокуратуре области с этим считались и высоких показателей в отчетах не требовали. Сейчас прокурору не надо посещать бюро райкома, выезжать на ферму и прополку. Территория осталась прежней, отрасли надзора те же, но теперь надзор осуществляют уже четыре человека. Но поддерживать обвинение необходимо по всем уголовным делам, и, судя по отчетам, и количество нарушений законов многократно выросло. Кстати, раньше приходилось всем небольшим коллективом (водитель, секретарь и уборщица) участвовать в прополке и уборке свеклы, а один раз и в «битве за спасение урожая» своевременно не убранного картофеля. Под моросящим дождем клин «мобилизованных» служащих возглавлял лично первый секретарь райкома партии. Собранная в бурты картошка благополучно сгнила, но… это обсуждению не подлежало. Такая практика