Читать книгу - "Магда Нахман. Художник в изгнании - Лина Бернштейн"

Здесь нашелся один человек довольно приятный и очень музыкальный – оставленный при университете юрист, бывший правовед и человек образованный, впрочем, он бывает только на концертах, наружностью сильно смахивает на крысу…. Но, конечно, пока не нашла «своего», человека какого-нибудь встретить не пришлось. Все люди каких-то других категорий[256].

Однако через несколько недель Магда, по-видимому, приняла Носкова как «своего»:

…Я здесь взамен прежнего Михаила нашла нового Михаила, и гораздо лучшего. Зовут его также Михаил Михайлович, и он тоже юрист и также состоял при петербургском Университете, но на этом сходство и кончается. Это сдержанный, скромный и нежный человек. Очень любит музыку, оттуда и наше знакомство, т. к. он является сюда в качестве аккомпаниатора. Он в восьми верстах отсюда служит школьным работником. Живет в одной комнате с калекой матерью, скрюченной ревматизмом. Она обожает своего «Мишеньку», а он с ней очень нежен и терпелив, как женщина. Он совсем некрасивый и какой-то очень молодой, всегда почти растрепанный, немного напоминающий лицом Гоголя. Улыбка и взгляд у него прелестны. Видишь, сколько я написала про нового Михаила, вполне утешившего меня в потере старого. Только прошу особых выводов пока не делать. Хорошо, что нашелся человек по душе. <…> Новый Михаил меня упорно называет Марией (не Марьей), я же пока не наставляю его на путь истинный – имя мне нравится, хотя не понимаю, как можно не расслышать моего имени. Все, что ты пишешь о старом Михаиле, препротивно. <…> Мне даже неприятно его вспоминать. И как я в нем ошибалась раньше. В Мих. Сол. я тоже разочаровалась, зато надеюсь, что в третьем не разочаруюсь. Из троих он самый молодой, самый некрасивый и самый милый. Все-таки забавно, что все трое юристы и будущие профессора[257].

«Прежним» Михаилом был московский знакомый Михаил Михайлович Исаев (1880–1950), юрист и специалист по уголовному праву В письмах к Магде друзья часто дразнили ее тем, что она была в него влюблена, хотя все отзывы Магды о нем весьма критические. У Исаева были жена и дети, и неизвестно, был ли флирт между ним и Магдой реальным или воображаемым. В своих письмах Магда называет этого Михаила Михайловича М. М.-1, а Носкова М. М.-2. Объясняя, как она сделалась «Марией», Магда описывала свою первую встречу с Носковым:

Только он меня озадачил тем, что перекрестил меня в «Марию». Я думала, что он не расслышал моего имени, но оказывается, ему так больше нравится. Главное, он сразу так меня назвал. Теперь, с одной стороны, странно все-таки так сразу переименовать незнакомого человека, с другой стороны, он так мило это сделал, что я так разрешала себя называть. Так что я теперь «Мария», неожиданно для себя. И для тебя, верно, тоже. «Старого Михаила» бесповоротно разлюбила, пусть Копельман не мечтает уже устроить роман, у него, кажется, это было где-то в мыслях[258].

Магда писала о Носкове так тепло и подробно, что Юлия и другие московские друзья не могли не «сделать выводов из этого», и они начали поддразнивать ее. Юлия даже предложила отправить ей флердоранж – сувенир, хранившийся со свадьбы матери Магды, на который она натыкалась каждый раз, роясь в сундуке в поисках того, что та просила прислать. В ответ Магда несколько иначе описывала Носкова, подмечая в нем довольно слабый, детский характер, не вполне подходящий для роли потенциального жениха:

Милый друг, твои предположения насчет fleurs dbrange’a весьма преждевременные, ничего такого не предвидится, так что опровергни, пожалуйста, вымысел Борисяков насчет прис. поверенного и вообще самый факт. М. М. очень милый взрослый мальчик и очень мне нравится, но от этого до такого реального события еще очень далеко[259].

Вскоре после этого она снова писала об особенностях характера Носкова:

М. М.-2 все-таки ужасно странный. В нем очень много элементов «Идиота» Достоевского. Я часто возмущаюсь им, часто руками развожу. В нем чрезмерное простодушие, чрезмерная незлобливость, какая-то нелепость. За глаза я ругаю его, но когда видишь его, то сердиться очень трудно, уж очень непонимающе и покорно он дает себя ругать. Кроме всего, он такой путаник, такого второго на свете нет. Трудно разобраться в нем, полюбить же его – это взять на себя тяжкий крест. Я этого не хочу, и поэтому пусть Рая не радуется. Но бывает в его нежности и веселье какая-то детски-трепетная прелесть. Он в некоторых отношениях крайне некультурен, живописи не понимает совсем (японские эстампы долго считал моими рисунками), спрашивает современный ли мастер Гольбейн. По-моему, он не дошел даже до представления о живописи «мазками». Литературу и философию – особенно современную – знает плохо. А между тем учен: занимается римским правом, сравнительным языкознанием, богословием, готовится к профессуре. Характер легкий и слабый до отчаяния[260].

Носков действительно был «путаник». Преподавание в сельской школе, безусловно, не было идеальным занятием для такого человека. Как Магда сообщала:

Ему в его школе наделали неприятностей, он хочет уйти, и в компенсацию его начальство предлагает ему (если он хочет) выбрать другое место. Он собирается переводиться к нам и предлагает мне преподавать тогда рисование. Впрочем, это еще не решено[261].

Но из перевода в Усть-Долыссы ничего не вышло:

Кажется, бедного М. М. переводят за 15 верст от нас. Ему так хотелось сюда, что он перестарался, по обыкновению, напутал и кажется, дело провалилось, хотя я еще надеюсь. Таким блаженным иногда везет. Он все-таки очень трогательный со всей своей нелепостью, переходящей иногда все границы. Не представляю себе его дальнейшей жизни при таких условиях, как сейчас. Он как Борисяк – герой ненаписанного романа[262].

Теперь, чтобы повидаться с М. М.-2, надо было преодолевать 15 верст, что было непросто:

Недавно был М-2. На днях опять будет. Полдороги, т. е. 8 верст прошел пешком. Хворал 3 дня. Ужасно исхудал, не знаю почему, грустен. Лиля сразу схватила его и потащила аккомпанировать, а ему бедному, хотелось просто посидеть и отдохнуть, но со свойственной ему кротостью не решил отказаться. Красивее он не стал от худобы. Нос стал еще длиннее – совсем гоголевский.

У меня сейчас к нему чувство большой жалости и нежности, так он как-то не похож на взрослого и ученого. Он очень чувствителен к хорошему отношению и расцветает от всякого ласкового слова, его как-то грех обижать