Читать книгу - "Сорок лет с В. А. Гиляровским - Николай Иванович Морозов"

В конце декабря 1925 года были готовы долгожданные авторские экземпляры «Москвы и москвичей».

После «Москвы и москвичей» (первого издания) и «От Английского клуба к Музею революции» вышла в свет в 1928 году книга «Мои скитания», а в 1931 году — «Записки москвича».

Я знал о выходе книги, но так как жил с семьей на своей квартире и был в то время болен, то В. А. Гиляровский прислал мне эту книгу с письмом, в котором коснулся нашего с ним далекого прошлого. Он писал: «Мой старый друг, Коля! Разбирая бумаги, я нашел вырезку из газеты „Северное утро“, издававшейся в Архангельске Максимом Леоновым, отцом нашего талантливого молодого писателя Л. Леонова. Тогда мы оба с тобой работали в этой газете. В вырезке о тебе: „Юбилей писателя и поэта Ник. Ив. Морозова“, между прочим, сказано, что ты служил у меня с 1897 до 1914 года, т. е. до начала войны. Посылаю я тебе эту вырезку, как интересный для тебя исторический документ, и вспоминаю, как я познакомился с тобой в 1896 году, когда я работал по репортажу в „Русск. вед.“ и др. газетах и редактировал „Журнал спорта“. Ты служил в весьма сомнительном трактире Павловского, на Трубной площади, где до него был разгульный трактир „Крым“, а под ним знаменитый разбойничный притон в подземном подвале „Ад“, который подробно описан в моей последней книжке „Записки москвича“. В конце семидесятых годов „Ад“ был закрыт полицией, а подвал перешел к владельцу трактира Павловскому, часть которого служила для квартир прислуги трактира. Они приходили в 12 часов ночи после закрытия, а в 6 утра уходили на работу. Никто из вас даже не видел, какова квартира днем. Помню только, что как только мы познакомились, а я взял тебя к себе и сразу стал тебя таскать с собой по Москве на извозчике и приучать к репортерству, ты сказал: „Больше года я ни разу не уснул, вытянув ноги, спал, скрючившись, на каком-то рундуке, а теперь у меня комната и кровать“. Это было в 1896 году, а теперь 1931-й, т. е. тридцатипятилетний юбилей нашей дружбы. Поздравляю тебя и себя.

Всегда любящий тебя твой Гиляй. 1931 год. Москва, январь.

При этом и „Записки москвича“ — только что вышли».

Меня всегда поражала память Владимира Алексеевича. Тридцать пять лет назад я рассказал ему о своей службе в трактире и сам обо всем этом забыл, а он все это долго и ярко помнил.

После выхода в свет третьей книги «Записки москвича» началась подготовка четвертой, получившей потом заглавие «Друзья и встречи», вышедшей в 1934 году.

К этому времени автор закончил свой новый труд «Москва газетная». Получилась интереснейшая книга. В ней Гиляровский, как очевидец и участник событий того времени, ярко осветил быт и нравы газетного мира столицы за четверть века. При жизни Владимира Алексеевича из этого труда было напечатано в периодике не более листа.

Кроме того, тогда же подходила к концу работа над рукописью «Люди театра», названная повестью актерской жизни, работа над которой была начата вскоре после Октябрьской революции. Книга вышла в свет уже после смерти писателя.

За год до своей смерти Владимир Алексеевич приступил к подготовке второго издания книги «Москва и москвичи», которая вышла в свет в его последней авторской редакции в 1935 году в издательстве «Советский писатель».

Немало времени Владимир Алексеевич уделял лирике, а также работе в периодических изданиях. Его статьи появлялись в «Известиях», «Прожекторе», «Красной ниве», «Огоньке», «Эхе», «Ленинграде», «На вахте», «Всемирной иллюстрации», «Вечерней Москве» и др. Статьи касались прошлого Москвы, они вошли лотом частично в его отдельные издания, появлялись также статьи и по разным другим вопросам.

Надо было видеть, какой подъем и нравственное удовлетворение испытал престарелый Владимир Алексеевич, когда закончил свою книгу «Москва и москвичи» и отправил ее в издательство «Советский писатель». Этой книгой он подводил итоги своей долгой жизни и литературной деятельности. Много было вложено в нее огня, души и труда.

Описывая старую Москву, он, по существу, отобразил старую Россию. На фоне уходящего рисовалась ему теперь новая Москва и Россия, новая жизнь. На глазах у него не по дням, а по часам росла, ширилась новая столица. «Там, где недавно еще на моей памяти, — пишет он в предисловии, — были болота, теперь — асфальтированные улицы, прямые, широкие. Исчезают нестройные ряды устарелых домишек, на их месте растут новые огромные дворцы. Один за другим поднимаются первоклассные заводы. Недавно гиблые окраины уже слились с центром и не уступают ему по благоустройству, а недавние деревни становятся участками столицы. В них входят стадионы — эти московские колизеи, где десятки и сотни тысяч здоровой молодежи развивают свои силы, подготовляют себя к геройским подвигам…»

«Москва, — добавляет он, — уже на пути к тому, чтобы сделаться первым городом мира. Это стало возможным только в стране, где Советская власть».

На склоне дней Гиляровский описывал тяжелое прошлое, ставшее невозвратным, и видел, что его родной народ нашел наконец свою счастливую долю.

Когда редакция газеты «Известия» поручила ему в 1924 году написать статью об уничтоженных трущобах, он, написав ее, отметил с особым удовлетворением: «Зрительная память о нем (о Хитровом рынке) останется теперь только на сцене Художественного театра в декорации третьего акта „Дна“»[7].

Отправив книгу в издательство, он с неподдельной радостью сказал: «Чувствую себя счастливым и помолодевшим на полвека». И тут же добавил: «Моя книга найдет своего читателя». Острое природное чутье и тут ему не изменило: книга «Москва и москвичи» читается с большим интересом, она переиздавалась несколько раз большими тиражами. Но сам он этой книги не видел: она вышла в свет спустя два месяца после его смерти.

В книге «Мои скитания» он отмечает, что 1882 год был первым годом ученичества в его литературной работе. Тогда открылась Всероссийская художественная выставка. На него, как на недавнего провинциала, выставка, всколыхнувшая Москву,