Читать книгу - "Академия наук на службе России - Арсений Александрович Замостьянов"

и пособие для студентов, и исповедь. Увы, не довелось. Помешала война, а затем и ворох обязанностей в Академии. Уверен: несколько поколений молодых ученых зачитывались бы этой «популяризаторской» книгой. Мыслить банально Вавилов не умел и мечтал вложить в этот труд все свои впечатления – в том числе от музыки, природы, архитектуры, поэзии, которую любил. Он чувствовал себя и Фаустом, и Леонардо.

Его последними заботами были очередные скандалы в академии, которые Вавилов собирался утихомирить – речь шла о разных подходах к вычислительным машинам. Он слушал Генделя, читал о Ломоносове и записал в дневнике: «Сердце не в порядке. Вчера схватило опять в Кремле. Не могу лежать на левом боку… Как хорошо бы сразу незаметно умереть и улечься вот здесь в овраге под елями навсегда». Сердце академика остановилось вскоре после этой записи – 25 января 1951 года. Дальше – многоточие.

Наследие Президента

Вавилов – четырехкратный лауреат Сталинской премии. Уникальный случай: две Сталинские премии 1-й степени он получил посмертно. В 1951 и 1952 году – за разработку люминесцентных ламп и за научные труды «Микроструктура света» и «Глаз и Солнце», вышедшие в свет в 1950 году. Для семьи и для памяти ученого это было достойное подспорье.

Увы, он не дожил до 1958 года, когда его открытие, наконец, удостоилось Нобелевской. Тогда премию получил Павел Черенков – за «открытие и истолкование» того самого «эффекта Вавилова – Черенкова». Вместе с ним награду разделили еще два советских академика – Игорь Тамм и Илья Франк. Но не случайно Сергея Вавилова нередко по ошибке называют Нобелевским лауреатом: если бы он был жив – непременно шёл бы в этом списке первым.

Вавилов-младший не забыт. В наше время имя Сергея Ивановича Вавилова носят многие академические учреждения – например, Институт истории естествознания и техники. Это справедливо: Вавилов, как никто другой из наших ученых XX века, заботился о популяризации науки, о том, чтобы сохранялась цепочка истории физики, химии, философии… О Фаусте и Леонардо.

Владимир Губарев

Академик Анатолий Александров

Жизнь Анатолия Петровича Александрова полна неординарных событий. Его путь в науке был долог и высок: от размагничивания кораблей во время войны до создания новых научных центров в те годы, когда он был президентом Академии наук СССР… А в промежутке – «Атомный проект». К сожалению, эти годы А. П. Александрова почти неизвестны. В какой-то мере я пытаюсь восполнить их, внимательно знакомясь со страницами «Атомного проекта СССР». И если встречаю фамилию А. П. Александрова, обязательно задерживаюсь и пытаюсь восполнить недостающие звенья собственными наблюдениями, его воспоминаниями и воспоминаниями о нём. Мне посчастливилось встречаться с Анатолием Петровичем, беседовать с ним. Горжусь, что одна из первых бесед была полностью посвящена Игорю Васильевичу Курчатову, к которому мой собеседник относился с величайшим почтением. Они были соратниками и друзьями. Но не только. Именно Александров подхватил «атомное знамя», когда Курчатова не стало. Он достойно пронёс его сквозь долгие десятилетия.

Я представляю лишь несколько эпизодов из великой жизни великого учёного.

10 июня 1948 года И. Курчатов, Б. Музруков и Е. Славский – руководители комбината № 817 докладывают об осуществлении цепной реакции в первом промышленном реакторе при наличии воды в технологических каналах. Они пишут:

«За период времени с 10 по 15 июня нами будет проверена система подачи воды, регулирующая и измерительная аппаратура, система аварийной защиты, а также выполнена догрузка пустых технологических каналов графитовыми и авиалевыми блоками.

15 июня предполагается начать набор мощности котла, произведя по мере надобности разгрузку технологических каналов от графитовых и авиалевых блоков и загружая эти технологические каналы урановыми блоками».

Анатолий Александров

Игорь Васильевич Курчатов находится на «Объекте», в Москву он выезжает редко, чередуясь с Анатолием Петровичем Александровым. Пройдёт совсем немного времени, и Александров заменит Курчатова на комбинате № 817, но пока он лишь «подстраховывает» его, оставаясь в тени.

Однако 14 июня впервые подпись Александрова появляется рядом с фамилиями Ванникова, Первухина и Завенягина, то есть руководителями ПГУ. Причём «уровень» документа необычайно «высок», тут нужна подпись самого Курчатова. Речь идёт о проекте постановления СМ СССР о постройке второго реактора на комбинате № 817:

«Товарищу Берия Л. П. Для обеспечения бесперебойной выдачи конечного продукта комбинатом № 817 на случай аварии или вынужденной длительной остановки агрегата № 1 завода А необходимо запроектировать и построить на территории комбината № 817 второй агрегат…

Для строительства агрегата № 2 намечена площадка на расстоянии 1–2 км от агрегата № 7…

Общее научное руководство разработкой проекта сохраняется за академиком Курчатовым И. В.…»

Рядом с фамилией А. Александрова пометка: (Лаб. № 2). Это на тот случай, если Берия не помнит такого профессора. Впрочем, это было излишним – к тому времени Лаврентий Павлович очень хорошо был информирован об Александрове. Более того, он знал, кто может заменить Курчатова на комбинате № 817.

Сам Анатолий Петрович вспоминал о тех временах довольно часто, словно черпая силы в прошлом. Чаще всего он рассказывал о всевозможных случаях, которые могли вызвать улыбку. Однако юмор открывал те невероятные трудности, что пришлось преодолевать всем, кто тогда работал на комбинате.

К примеру, о плутониевом заряде он говорил так:

«Это совсем не простая вещь. Потому что это же такая сферическая штука, да ещё со сферической выточкой внутри. Вот эти острые грани – их покрыть, это оказывается очень дело хитрое. Специально приходилось этим заниматься. Очень смешно было то, что, несмотря на то, что на это затрачивались огромные средства, эта лаборатория, вернее, не лаборатория, а, в общем, большой кусок производства, был в старом щитовом доме. Даже не умудрились построить новое помещение. Вокруг этого самого щитового дома было невероятное количество всякой охраны, и надо сказать, контроль был очень сильный, чтобы ничего оттуда не спёрли. Но однажды, например, через потолок провалился пожарный, который дежурил на чердаке. Провалился в лабораторию. Настолько это было ветхое здание».

На Электрогорской ГРЭС

К сожалению, сейчас в Озёрске и на комбинате «Маяк» уже не найдёшь тех зданий, о которых так красочно рассказывал А. П. Александров. После первых испытаний оружия напряжение спало, и тогда руководители комбината № 817 начали наводить порядок, и, конечно же, все «щитовые лаборатории» исчезли. А жаль! Нынче киношникам и телевизионщикам почти нечего снимать «из прошлого», а как бы пригодился им тот самый домик, сквозь крышу которого провалился пожарный!

Впрочем, руководители «Атомного проекта» об истории не очень-то заботились. Им нужен был плутоний, много плутония. А тут слух прошёл, мол, «обманывают физики и товарища Берию, и даже самого товарища