Читать книгу - "Загадка Н.Ф.И. и другие тайны русской литературы - Ираклий Луарсабович Андроников"

Здесь долго играл актер удивительной силы П. Н. Орленев. Отсюда родом народные артисты В. В. Барсова, М. П. Максакова, Л. Н. Свердлин.

В Астрахани ценят искусство. Издавна славилась она художественными коллекциями. Знаменитая картина Леонардо да Винчи в собрании Эрмитажа, известная под названием «Мадонна Бенуа», в свое время была куплена в Астрахани.

Здесь есть чем заняться историку, есть что искать ученому-следопыту: имеются сведения, что именно в окрестностях Астрахани в 1921–1922 годах в последний раз видели древний – XVI века – список «Слова о полку Игореве», принадлежавший до революции Олонецкой духовной семинарии, а потом находившийся в руках преподавателя семинарии Ягодкина.

Говоря об Астрахани, как не сказать о рыбе, о нефти, о соли; я побывал в порту, на рыбоконсервном комбинате. Но станешь рассказывать – скажут: «Отдалился от темы». Потому обращусь к цели своего путешествия.

Прежде всего явился в отдел культуры облисполкома, затем отрекомендовался в редакции газеты «Волга». Посоветовано встретиться с астраханской интеллигенцией, провести беседы с читателями районных библиотек, напечатать статью о бурцевских материалах, выступить в воскресенье по радио. Идея привлечь пионеров одобрена. План архивных поисков разработан самый широкий. Обещана помощь.

Отыскал воспитанницу Саратовского университета – литературоведа Свердлину Софью Владимировну. Вручил письмо от профессора Ю. Г. Оксмана. Выражена готовность помочь. С этого часа по Астрахани начали бегать двое. Задания обсуждали совместно, делили поровну. Разбежимся в разные стороны… Через три часа возвращаюсь на угол Советской и Кирова, еле плетусь – Свердлина битый час дожидается, читает книжку или остановила знакомых.

Дошло дело и до Дворца пионеров. Прихожу – собраны самые маленькие. Как завел я про чемодан, переутомились уже через пять минут: вертятся, мученики, радостно отвлекаются – книжка упала, на улице камера лопнула, зазвенел номер от вешалки. «Эх, – думаю, – надо было комсомольцев привлечь! Посоветовали!»

Но вот произнес слово «Астрахань»… И то, что произошло вслед за этим, можно сравнить только с остановившимся кинокадром: никто не мигнет, позы не переменит – все застыло!

Только закрыл рот – тянут руки.

– Что такое архив?

– Где Актюбинск?

– Пожалуйста, расскажите сначала!

Эх, неопытность моя в педагогике! Надо было начинать с Астрахани!

А руки все тянутся.

– Сколько весил чемодан Бурцевых?

– В какой школе училась Рина?

– Как фамилия человека, у которого Архипов купил картинки?

– Чемодан тоже остался в архиве или только бумаги?

– Что надо искать – продиктуйте.

Редкие молодцы!

Диктую вопросы. Прошу пересказывать эту историю всем астраханцам. Уславливаемся насчет часа, когда буду ждать их в гостинице. Уже попрощались – вопрос:

– К нам мамин дядя приехал из Гурьева. Ему можно сказать про это? Или только таким, кто ходит голосовать?

– Можно и дяде!

Положился на них и вам посоветую: действовали с редким энтузиазмом.

Огорчающие подробности

Сижу в кабинете Токарева. Беседуем. Делаю пометы для памяти: у Рины было несколько писем Шаляпина, альбомы Репина, письма художника Сергея Григорьева к самому А. Е. Бурцеву. Три полотна Саламаткина из бурцевского собрания есть на Кутуме. Художница Нешмонина приобрела в свое время несколько неплохих рисунков. Много вещей находилось в руках Гилева.

– Кто такой?

– Художник. Бывал у Бурцевых еще до войны. Военные годы провел в Астрахани. Часто навещал дом на улице Ногина, когда приехала Рина и стала распоряжаться коллекцией… У него были Шишкин, Крыжицкий, Крачковский… Федотова как-то показывал здесь… Много других вещей было от Бурцевых: он их хороший знакомый. Как будто разошлось все это по частным коллекциям – в Москве и в Поволжье… Дневник Лейкина? Еще недавно его видели в Астрахани в руках этого… Гены Гендлина! Говорил кто-то, что там есть упоминания про Чехова.

Токареву запомнилось: дочь Бурцевой говорила, что имущество их хранится не только на улице Ногина, но и в других местах. Где? Обо всем этом мог знать Алексей Архипов, который первым тогда прибежал в галерею. Можно ему написать: он в Казани, в художественном училище. Только проще побывать на квартире, где жили Бурцевы, поговорить с Полиной Петровной Горшеневой – хозяйкой. Она в Хлебпищеторге работает. Там разговаривать неловко, а лучше домой…

Я к ней уже заходил— никак не застану. «А вы приходите, как встанете, – говорят. – Хоть в половине шестого, хоть в пять. Она товар принимает. Уходит – темно на дворе».

И вот наконец я на чердаке этого дома – чердаке, который старался представить себе в продолжение долгих месяцев, – у входа в светелку с окошечком, с выструганным добела полом, где когда-то стояла корзина. Беседуем с Полиной Петровной – хозяйкой, – и оба невеселы.

– Здесь у них все и было… Я уже слыхала про вас: мальчонка соседский тут прибегал. «У вас, говорит, на подловке ценности сколько лежало, а вы не устерегли. Писатель – из Москвы – приходил, велел сдавать тетрадки писателей или письма, что есть…» Вы мне скажите, – она ждет от меня оправдания, – могла я знать, что сложено тут у Рины? Как я стану вещи ее проверять? Чужое. Мне не доверено. Три года лежало – не трогали. И после не стали брать.

Я ее понимаю!

Рассказывает: Рина приехала тогда – каждый день поднималась сюда, разбирала, приводила с собой компанию.

– Бумаги у них так и веяли… Прощалась – наказывала: «Если кто от меня заходить будет – пускайте, это свои, для них тут отложено». После являются: «Рина про нас говорила?» – «Идите». Потом, уже когда остатки остались, – пожарник: «Чья бумага?» – «Жильцов старых». – «Оштрафовать бы вас разок для порядка! Хорошо не сгорели!» – Смел в кучу да на сугроб…

Кажется, лучше родиться глухим, чем слышать такое!

Находка

Подымаюсь по лестнице в номер. На площадке гостиницы, возле дежурной, дожидается знакомец по Дворцу пионеров, лет десяти.

– Хотите, я вас сведу к одному? У него картины с улицы Ногина куплены.

Повел.

Пришли в мастерскую художника. На мольберте большая, еще не законченная работа – астраханская степь, отара овец, чабаны… Трудится над полотном, как потом выяснилось, тот самый военный Володя, имя которого упомянула однажды Рина. Его фамилия – Вовченко.

– Вот у него есть картины, какие, вы говорили, пропали на подловке, – зашептал мой вожатый.

Художник обернулся мгновенно.

– Какие тебе картины?.. Вам что? – и поглядывает то на меня, то на мальчика недоуменно и даже недружелюбно. – Чего тебе надо здесь? Ну-ка, сыпься!

– Я с писателем, – пролепетал мой наставник.

– С каким писателем? – И уже