Читать книгу - "Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных - Люси Кук"

канадских гусей пенис самца был гораздо более коротким, а влагалище у самки – простым. Бреннан стало очевидно, что гениталии у самок и самцов, должно быть, эволюционировали антагонистически.

«Под конец я могла предсказать, как будут выглядеть гениталии еще до вскрытия, и это было действительно круто», – сказала она мне.

Неудержимая Бреннан хотела получить дополнительные доказательства того, что устройство трубок у самок препятствует проникновению пениса. Итак, приложив некоторые усилия, она уговорила местную утиную ферму позволить ей проверить свою теорию. Селезней на ферме обучили эякулировать в маленькую бутылочку, чтобы их сперму можно было собрать для искусственного оплодотворения. Этот трюк позволил Бреннан убедиться, как на самом деле извилистое влагалище самки создает препятствия при проникновении в него выстреливающего пениса самца.

Бреннан прибыла на ферму с сумкой, полной протезов утиных влагалищ – от обычных трубок до ярких спиральных слепков с настоящих уток, одни из которых были сделаны из силикона, а другие – из стекла. Самцам было разрешено спариваться с самкой, но в последнюю минуту Бреннан убирала самку и заменяла ее искусственной вагиной. Силиконовые слепки от выстрела спермы разлетались вдребезги. Однако стеклянные влагалища выдержали напор и доказали точку зрения Бреннан – спирали женского влагалища значительно замедляли или даже останавливали расширение утиного пениса в отличие от прямой трубки. Когда использовались спиральные слепки, утиные пенисы не могли полностью выпрямиться в 80 % случаев. Они либо закупоривались при повороте на 180 градусов, либо (в некоторых случаях) разворачивались назад ко входу во влагалище.

Бреннан предполагает, что самка может выбрать, какой селезень оплодотворит ее яйцеклетки, позволяя его пенису пройти дальше в яйцевод. В ситуациях, не связанных с принуждением, селезни будут ухаживать за самкой своим предкопуляционным танцем. Если самка хочет спариваться, она принимает соответствующую позу, лежа плашмя в воде и подняв хвост.

«Она как бы подмигивает клоакой – универсальный знак “возьми меня, я твоя”», – объяснила Бреннан. Самка утки способна расширить для этого свое влагалище, ведь ей регулярно приходится именно таким способом откладывать яйца.

«Думаю, это то, что происходит во время принудительных совокуплений; самка невосприимчива, поэтому не “подмигивает”, и ее влагалище остается в этом безумно сложном состоянии». Однако когда самка восприимчива, она раскрывает влагалище, чтобы выбранный ею партнер мог пройти дальше по репродуктивному тракту, чем нежелательные самцы. Возможно, она не может выбирать, с кем ей спариваться, но она может контролировать отцовство своего потомства, что, разумеется, является конечной целью.

«Если смотреть на совокупляющихся самок уток, это выглядит просто ужасно, – сказала мне Бреннан. – Эти принудительные совокупления отвратительны, а самки кажутся абсолютно беспомощными – они маленькие и не могут отбиться от самцов. Но, оказывается, есть и другие способы бороться с ними, более тонкие, с которыми самцы не могут ничего поделать. Даже при том что самцы принуждают самку к спариванию, они вряд ли становятся родителями. Только избранник самой самки получит отцовство. Последнее слово остается за ней. Разве это не круто?» Бреннан дала новое описание этой отдельной битвы полов и присудила самкам заслуженную победу. Ее работа демонстрирует, что вы не можете судить о книге по обложке; скрытая репродуктивная анатомия утки раскрывает совершенно иную историю, чем та, которую показывает их внешнее поведение. Самки уток не пассивные жертвы, а действующие тайные агенты, управляющие своей эволюцией и эволюцией самцов.

Такая антагонистическая коэволюция – это разговор или, возможно, спор между самцом и самкой, который длится уже очень долгое время. И единственный способ понять его – рассмотреть обе стороны истории.

«Наука изобилует неожиданными важными открытиями. Вы не найдете ответов, если не будете задавать вопросы, – сказала мне Бреннан. – Думаю, для того чтобы задать правильный вопрос, необходим был женский взгляд».

Что касается загадки отсутствия пениса у современных птиц, со своей женской точки зрения Бреннан предлагает иное объяснение вместо традиционных фаллоцентрических идей о снижении веса или борьбы с болезнями. Она подозревает, что потеря пениса у неоавов – результат выбора самки. Самки выбирали менее навязчивых самцов с пенисами поменьше, и за миллионы лет таких выборов пенис в конце концов исчез. Система спаривания без пениса, несомненно, неудобна для самца, поскольку оплодотворить самку без ее согласия практически невозможно. Самец может оседлать ее, но, чтобы протолкнуть свою сперму внутрь, нужно будет еще постараться. Таким образом, самка контролирует свои яйцеклетки, не провоцируя самца на опасную драку.

Возможно, эта новообретенная сила у самок даже привела к дальнейшим значительным изменениям в поведении самцов птиц. Многие виды неоавов социально моногамны, причем, когда дело доходит до родительской заботы, самцы разделяют нагрузку с самками. Возможно, расширившаяся половая автономия самки также усилила ее конфликт с самцами в области родительской заботы. Выбор партнера, который помогает по хозяйству в гнезде, может побудить самцов соперничать друг с другом в наилучшем оказании помощи. При внимании обоих родителей потомство может вылупиться раньше, а у самок могут быть более крупные и частые кладки, что дает неоавам без пениса самым успешным из всех родов птиц, эволюционное преимущество.

Косой взгляд на эволюцию

После своего Огромного Утиного Прорыва Бреннан завладела лабораторией, полной учеников, чтобы исследовать незамеченные генитальные устройства десятков других самок животных. «Утки стали стартовым наркотиком, но мне предстоит еще многое перепробовать», – сказала она мне.

Безусловно, так оно и есть. В 2014 году биолог-эволюционист и исследователь гендера Малин А-Кинг изучила академическую литературу по эволюции гениталий двадцатипятилетней давности и обнаружила, что в 49 % исследований по-прежнему рассматривались только органы самцов и только 8 % внимания уделялось самкам. Менее половины исследований сочли целесообразным изучать как самцов, так и самок. Это предубеждение не было связано с полом исследователя – женщины были так же сосредоточены на пенисах, как и мужчины. И вместо того чтобы развеяться, это предубеждение, кажется, только усилилось с 2000 года.

А-Кинг пришла к выводу, что вековые предположения о доминировании самцов и отсутствии различий у самок напустили туману в этой области, несмотря на исследования, проведенные учеными вроде Бреннан, доказывающие обратное. «Слишком часто предполагается, что самка является обыкновенным контейнером, внутри которого происходит предполагаемая загрузка, концентрация и перемешивание», – писала она.

Например, уховертка, Euborellia plebeja. Самцы борются с распущенностью самок с помощью узкоспециализированного генитального оборудования. У них не один, а два пениса, известных как virgae, хлыст, хотя у самки только одно генитальное отверстие. Второй пенис является запасным на случай, если первый отломится. Это может показаться чрезмерной предосторожностью, но потеря гениталий, по-видимому, довольно распространена у уховерток из-за громоздкости их пенисов. В 2005 году доктор Еситака Камимура, мировой эксперт по спариваниям уховерток,