Читать книгу - "Главные люди опричнины. Дипломаты. Воеводы. Каратели. Вторая половина XVI века - Дмитрий Михайлович Володихин"

не обрел в опричном корпусе ни малейшего служебного повышения. В сентябре 1547 года он присутствует на свадьбе князя Юрия Васильевича и княгини У. Д. Палецкой — «со княгининым зголовьем»{178}. Очевидно, тогда он еще юноша, поскольку «именные» назначения его в армейских разрядах начнут появляться лишь десять лет спустя. Осенью 1557 года он отправляется в Темников — первым воеводой{179}. В 7070 (1561/1562) году Никита Иванович — один из смоленских воевод, затем второй воевода сторожевого полка в рати, отправленной «в литовскую землю» (первый воевода того же полка — его брат Иван){180}. В 7072 (1563/1564) году он сидит воеводой в маленькой Керепети на ливонском рубеже, откуда в апреле 1564-го переходит наместником в Почеп, а оттуда на следующий год возвращается в Керепеть{181}. Между первым воеводским сидением в Керепети и наместничеством в Почепе Н. И. Плещеев-Очин принял участие в походе большой русской рати воевод кн. В.С. и П. С. Серебряных-Оболенских на земли нынешней Северной Белоруссии; оттуда 12 февраля 1564 году он прискакал гонцом к Ивану IV с отчетом о тактическом успехе армии Серебряных{182}. В. Б. Кобрин с полным на то основанием предположил, что Никита Иванович вошел в опричнину на раннем этапе ее существования: его имя числится среди поручителей по его старшем брате З. И. Плещееве-Очине в грамоте 7074 (1565/1566) года{183}. Очевидно, в опричной военно-административной системе оказалось слишком много людей из обширного семейства Плещеевых. Поэтому четвертому, младшему, брату из отрасли Плещеевых-Очиных предстояло оказаться в тени высокопоставленных родственников и вне крупных воеводских назначений. По служебным назначениям в опричном корпусе его заметно превзошел даже Андрей Иванович Плещеев-Очин, родной брат, явно уступавший Никите Ивановичу по части командного опыта. Андрей был старше Никиты, и семейный интерес опять, как видно, возобладал над государственным. Возможно, Никиту Ивановича использовали на административно-судебных службах или ждали удобного момента, чтобы возвысить. Но вплоть до общей опалы на Плещеевых такого случая не представилось.

Благополучно пережив опалу, Никита Иванович на несколько лет исчезает из разрядов. Лишь в 1573 году ему доверят небольшой отряд для самостоятельных действий в Ливонии, затем, весной — летом 1575 года он опять появится на службе — как второй воевода в Туле, а через год, в августе 1576-го, уже возглавит полк левой руки на «береговой службе» у Каширы{184}. Впоследствии его станут постоянно отправлять в походы на воеводских должностях, он возглавит полки и целые армии, заработает окольничество и будет последний раз упомянут разрядами в апреле 1593 года{185}. Фактически Н. И. Плещеев-Очин окажется одним из самых востребованных русских полководцев последних лет царствования Ивана IV и на протяжении большей части царствования Федора Ивановича. Никита Иванович сделает очень хорошую карьеру на военном поприще, но возвышение его не связано с опричными службами.

Этот совершенно так же, как и брат, Иван Иванович, попал в общее дело семейства, как кур в ощип. Не был у великих дел и на высоких постах. Не получил ничего сверх того, что мог бы получить и без опричнины, в обход традиционного положения вещей. Немного пострадал за род, но именно немного. Зато не был уничтожен. А потом смог подняться по способностям и по усердию своему.

Опять — хорошая биография.

«Семейное дело»

Ну а теперь имеет смысл остановиться в перечислении родственников, «пристроенных» на высокие посты в опричнине по протекции Алексея Даниловича Басманова. Остановиться и задуматься над вопросом: чем была для этого человека опричнина? Источником наживы? Трудно сказать. Семейство Плещеевых и до опричной поры ходило в «больших людях», пусть и не высшего ранга; нищета ему не грозила. Способом добыть славу? Славы Басманову хватало — после всех побед, им одержанных.

Нет, дело в другом.

Алексей Данилович взял свое в этой жизни. На закатной ее поре ему могло не хватать лишь власти, влияния. Иными словами, возможности вершить большие государственные дела. Он это получил. Вероятно, Басманову требовалось насолить старинным соперникам московского боярства — «княжатам», взять над ними верх. Тут он преуспел. «Княжатам» из числа знатнейших путь в опричнину оказался заказан на первые пять лет ее существования… Еще боярину требовался инструмент, с помощью которого он мог бы возвысить родичей — ближних и дальних. О! Эту задачу ему удалось выполнить целиком и полностью. Если взглянуть на раннюю опричнину глазами одного из ее «отцов-основателей», то она предстанет как «семейное дело». Как богатый и перспективный «подряд», выданный великим государем нескольким боярским родам, но прежде всего — именно Плещеевым. Более того, если говорить современным языком, этот «подряд» изначально являлся еще и «проектом», выпестованным Алексеем Даниловичем.

Так что такое опричнина, если глядеть с колокольни боярина Басманова? Безусловное благо. Отдых после нескольких десятилетий служебных тягот. Исправление ситуации, при которой вся социальная среда, породившая этого человека, терпела униженное состояние. Обеспеченное будущее для всего рода. Долгожданный реванш. Восторг! Ликование!

Вот так.

Можно, конечно, видеть в опричнине какую-то дьявольскую шутку свихнувшегося деспота. Объявить что-либо результатом чужого безумия — прекрасный способ сказать: «Мне это не нравится. Я не хочу и не буду это понимать!»

Чтобы понимать опричнину, следует прежде всего уяснить: это не химера воспаленного мозга, а явление, у которого была серьезная социальная база. Влиятельная общественная группа имела кровную заинтересованность в том, чтобы опричнина продолжала существовать. И, как будет показано в следующих главах этой книги, одной группой дело не ограничивается.

Вот только упоительно прибыльный «проект» обернется большими сложностями. В том числе и для самого «отца-основателя» боярина Басманова. Причина проста: одного хотели от опричнины старинные боярские рода Москвы, другого искал в ней государь Иван Васильевич, а жизнь направила ход событий по третьему руслу. И в итоге получилось нечто такое, чего не ожидал никто.

Прежде всего, никто не рассчитывал, что опричнина вызовет столь концентрированное недовольство и даже открытое сопротивление. Во-вторых, никто, помимо самого монарха, даже в самом дурном сне не мог себе представить, сколь свирепыми мерами будет подавляться это сопротивление. А порой и просто тень, возможность сопротивления…

Многие видные опричники последовательно проходили через каскад испытаний, делавшихся от раза к разу всё более жестокими; проверялось, как далеко может зайти человек, желая сохранить свое положение в опричной иерархии. И далеко не всегда те, кто стоял у истоков опричной иерархии, могли переступить через себя — через веру и совесть.

Подобные испытания выпали и на долю Алексея Даниловича.

Переступить через себя

С первым из них ему пришлось столкнуться осенью 1568 года.

У