Читать книгу - "История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер"

было бы. Таким образом, между 1905 и 1914 гг. были заложены основы еврейского национального очага и определены его идеологические задачи. “Главное же, — отмечал Вейцман, — мы почувствовали реальность и поэтому после Декларации Бальфура взялись за дело, не чувствуя себя новичками”.

Глава V.

Декларация Бальфура

Палестинские евреи и война

Несмотря на бурное развитие ишува, после начала мировой войны он оказался самым уязвимым участком сионистского движения. Напомним, что еще в XIX в. ашкеназские евреи Палестины в случае угрозы их безопасности обращались к европейским консулам, полагаясь на их защиту. Теперь, когда прежние соглашения отошли в прошлое и Турция вступила в войну, дело приняло другой оборот. В первое время после начала военных действий лишь немногие европейские евреи решили принять турецкое подданство со всеми его сомнительными преимуществами, произвольным налогообложением и не внушающим доверия судопроизводством. Однако в результате бесчеловечного обращения властей с теми, кто не имел подданства, умонастроение ишува изменилось. 17 декабря 1914 г. Беха ад-Дин, известный своим деспотизмом престарелый губернатор Яфо, приказал немедленно изгнать из этого портового города 6 тыс. проживавших там евреев из России. В тот же день полиция, арестовав 700 человек, погрузила их на итальянский пароход и отправила в Александрию. Перепуганные палестинские евреи начали собирать свои пожитки. За последующий месяц 7 тыс. человек покинуло страну. Остальные — большая часть ишува — не располагали достаточными средствами и остались, с тревогой ожидая дальнейшего развития событий. В этот момент руководство ишувом взяли на себя религиозные и общинные лидеры, они призвали евреев принять турецкое подданство во избежание преследований. В течение нескольких недель этому совету последовало 12 тыс. евреев. За год число их удвоилось. Угроза массового изгнания постепенно утратила свою актуальность.

Однако были и другие опасности. До войны христиане и евреи имели обыкновение откупаться от военной службы уплатой специального налога. Теперь такой возможности не было. Лучшее, на что они могли рассчитывать как представители образованного сословия, была привилегированная “трудовая повинность” в тылу, поблизости от родных. К зиме же 1915 г. и эта привилегия превратилась в настоящее наказание. “Трудовая повинность” распространялась и на молодых, и на стариков, которых заставляли мостить дороги или работать в каменоломнях, держали впроголодь и запирали на ночь в бараках, кишащих насекомыми. Много людей умирало. Тех, кто заболевал, объявляли симулянтами и сажали в тюрьму. Тем не менее на первых порах сторонников социалистического трудового сионизма не обескураживало такое обращение. Многие из них радовались возможности доказать свою лояльность оттоманским властям. Так, Бен-Гурион и Бен-Цви были среди тех, кто обратился к оттоманской администрации с просьбой разрешить еврейским формированиям участвовать в обороне страны. Эту идею поддержал Джемал-паша, командующий Четвертой армией и военный губернатор Палестины. Однако в последний момент его разубедил Беха ад-Дин, враждебно настроенный по отношению к национальным меньшинствам. Но некоторые молодые евреи все-таки цопали на военную службу: одни были призваны, другие пошли добровольцами. Среди тех, кто был послан в офицерские училища, а затем направлен на фронт, были Моше Шарет (Черток) и Дов Хоз[146] (впоследствии — выдающиеся деятели ишува).

Джемал-паша вскоре наглядно продемонстрировал турецкую политику по отношению к сионистам. В феврале 1915 г., после неудачных военных действий в районе Суэцкого канала, он вернулся в Палестину и решил привести нетурецкое население страны в состояние полной покорности. Джемал-паша назначил Беха ад-Дина своим “секретарем по еврейским делам”. Тот приказал закрыть Англо-Палестинский банк; затем последовали запреты на выпуск газет, работу школ и политических учреждений. Сионистам была запрещена любая общественная деятельность. Еще более мрачные перспективы предвещало то обстоятельство, что под вопрос были поставлены права евреев на их землю. Арабов подстрекали к нападениям на еврейские поселения. Когда Бен-Гурион и Бен-Цви выразили протест по поводу этих мер, они были высланы из страны вместе с другими сионистскими лидерами. Обстановка в еврейских “трудовых батальонах” становилась все мрачнее. Сотни молодых людей в кандалах были отправлены в тюрьмы в Дамаск и в Константинополь или осуждены заживо гнить на гранитных каменоломнях Тарсуса.

Палестинскому еврейству угрожали не только преследования Джемал-паши, тягот войны хватало и без этого. В результате английской морской блокады прекратилась помощь зарубежных филантропов и ввоз продовольствия. Урожай цитрусовых не был собран и погиб. Еврейских и арабских земледельцев обложили непосильными налогами, скот и продовольствие конфисковали, предоставив десяткам тысяч семей питаться одними кукурузными лепешками. За первые два года войны около 35 тыс. человек в Сирии, Ливане и Палестине умерли от голода; около 8 тыс. из них составляли евреи. Если ишуву удалось избежать еще большего голода, то не в последнюю очередь благодаря самодисциплине. Чрезвычайный комитет, образованный еврейскими организациями, распределял продукты среди бедных и безработных и даже учредил нечто вроде налога, который взимался с евреев Яфо и Тель-Авива; эти деньги предназначались для бесплатных столовых и организации общественных работ.

Весьма своевременной была и помощь влиятельных западноевропейских евреев. К ним принадлежал Артур Руппин. Немецкий гражданин, пользующийся уважением министра иностранных дел Германии Артура фон Циммермана, сторонника сионистов, он получил разрешение распределять в Палестине собранные за границей пожертвования. Еще важнее была деятельность посла Соединенных Штатов в Константинополе Генри Моргентау[147]. Моргентау сам был евреем. На первых порах он был склонен к нейтралитету в отношениях с оттоманскими чиновниками. Однако его озабоченность положением евреев и других меньшинств определенно принималась в расчет — в нем видели представителя могучего нейтрального государства. Джемал-паша весной 1915 г. ослабил жестокие репрессивные меры и приостановил ссылки и аресты — в основном под давлением Моргентау. Кроме того, посол США добился от Турции согласия на то, чтобы американские корабли доставляли в Святую землю предметы первой необходимости и деньги. До тех пор пока дипломатические отношения между Вашингтоном и Константинополем не были прерваны в апреле 1917 г., именно этот тоненький ручеек помощи из-за границы поддерживал существование ишува.

Между тем изгнанники не простили турецким властям их жестокости. В марте 1915 г. около 10 тыс. палестинских евреев нашли убежище в Египте.

Половина из них жила за счет средств еврейской общины в лагерях для беженцев в Габбари и Мафрузе. В спешке покинув Палестину, они оставили там дома, поля и семьи. Теперь, пребывая в состоянии вынужденной бездеятельности, они с неослабевающим вниманием прислушивались к рассказам о предстоящих операциях Антанты на Ближнем Востоке. Именно в среде этих непокорных молодых беженцев были предприняты первые попытки сформировать Еврейский легион[148] для военных действий против турок в Палестине. Эта инициатива, исходившая от еврейского журналиста из России Владимира Жаботинского[149], вызвала неоднозначную реакцию. С одной стороны, Великобритания выступала в союзе с ненавистным царизмом. С другой стороны, палестинские