Читать книгу - "Гренадская революция. США против карибского социализма - Николай Николаевич Платошкин"

стал белый флаг с красным диском – напоминание о «Операции Яблоко» 13 марта 1979 года. Некоторые не слишком продвинутые западные журналисты принимали этот флаг за японский и терялись в догадках, какое отношение он имеет к Гренаде. На самом деле красный диск на флаге революционных гренадских вооруженных сил занимал гораздо больше места, чем аналогичный диск на государственном флаге Японии.

То, что Остин по своим взглядам стоял куда ближе к Коарду, чем к Бишопу нашло отражение в присяге воина гренадских вооруженных сил:

«Клянусь, (1). Быть преданным моему народу и делу Революционной партии НДД, Революционному правительству и Революции, будучи уверенным в цели построения нового и справедливого общества, и будучи готовым отразить врага и защитить Революцию если потребуется ценой собственной жизни. (2) Изучать и руководствоваться идеологией партии и ее программой, имея твердое убеждение в том, что социализм превосходит эксплуататорскую систему капитализма, улучшать политический, моральный и образовательный уровень моих товарищей, для того, чтобы формировать их в духе полной преданности революции, и также помогать повышать образовательный уровень товарищей по Вооруженным силам…»[129].

При этом в программе НДД 1973 года (а другой на момент совершения революции не было) социализм не упоминался вообще. Избегали этого термина на первых порах и лидеры революционного правительства – они говорили в основном о «новом справедливом обществе».

В Вашингтоне сразу же отнеслись к гренадской революции с подозрением, но программные заявления нового народного правительства не давали никакой зацепки для критики.

Кабинет Бишопа провозгласил плюрализм форм собственности и уважение собственности частной. Было решено не проводить никакой национализации за исключением имущества Гейри и его самых близких приспешников. Все иностранные инвестиции полностью гарантировались и поощрялись.

В политической области, как уже упоминалось, гарантировались основные права и свободы, и было сделано обещание провести новые выборы как можно скорее. В сфере внешней политики Бишоп заявил о стремлении сохранить хорошие отношения с Великобританией и США, а также не присоединяться ни к каким военным блокам. Гренада должна была стать частью Движения неприсоединения. Правда, новая власть была намерена установить дипломатические отношения со всеми странами, включая социалистические. Но что на это могли возразить в Вашингтоне, который сам признал Советскую власть еще в 1933 году?

В Белом доме в то время хозяйничал президент-демократ Джимми Картер, «коньком» которого была тема прав человека. Конечно, в первую очередь под этим понималась критика отсутствия таких прав (с точки зрения американцев) в социалистических странах. Но чтобы выглядеть более или менее правдоподобным, Картеру приходилось критиковать и массовые нарушения прав человека в Латинской Америке, усеянной тогда проамериканскими крайне правыми военными диктатурами типа режима Сомосы в Никарагуа, или Пиночета в Чили. Картер даже приостановил помощь никарагуанской диктатуре, когда Сомоса с помощью израильского оружия зверски подавил народное восстание в 1978 году.

Картер был первым президентом США, который сформулировал цели американской внешней политики в отношении англоговорящих государств Карибского бассейна. До Картера большинство этих небольших островных государств рассматривались американцами как входящие в сферу влияния их традиционного вассала – Великобритании. Однако как только эти страны стали независимыми (в 60–70-х годах двадцатого столетия) в Вашингтоне забеспокоились.

В 1972 году на выборах на богатой бокситами Ямайке (которую в островной Вест-Индии считали неформальным лидером) победила Национальная народная партия Майкла Мэнли. Мэнли (требовавший от министров и парламентариев носить костюмы и галстуки – вещь дотоле на Ямайке крайне необычная) проводил прогрессивные реформы и дружил с Фиделем Кастро. В одной из своих речей Мэнли заявил: «Все антиимпериалисты знают, что баланс сил в мире коренным образом изменился в 1917 году, когда победили одно движение и человек. Движение было Октябрьской революцией, а человек – Лениным»[130].

Другая крупнейшая страна Вест-Индии – Гайана – вообще декларировала, что находится на пути социалистической ориентации. Там национализировали две американские компании по добыче бокситов, а премьер Гайаны Линдон Форбс Бернхэм в 1978 году посетил СССР[131]. В качестве ответной меры США исключили Гайану из своей программы восстановления экономики стран Карибского бассейна, тем самым загнав страну в долговую кабалу МВФ.

Перед США замаячила угроза появления еще сразу нескольких «Куб» у себя под боком. Поэтому ситуации в англоязычном Карибском бассейне в Вашингтоне стали уделять пристальное внимание. Помощником госсекретаря США по «межамериканским отношениям» был назначен Теренс Тодман, родившийся на Виргинских островах и хорошо знавший карибский регион. При Картере экономическая помощь США странам Карибского бассейна (призванная отвратить их от Москвы и Гаваны) выросла в 4 раза.

Что касается Гренады, то Картер, конечно, понимал всю одиозность режима Гейри, с которым лично встречался. Отсюда и нерешительность Вашингтона в отношении гренадской революции на первых порах ее существования. Ведь было ясно, что правительство Бишопа пользуется поддержкой всех слоев населения Гренады, включая бизнес и церкви. В этих условиях проявление враждебности Вашингтона к революционному гренадскому режиму грозило восстановить против США не только всю Гренаду, но и многие англоязычные страны Вест-Индии.

Правда, друг Гейри, премьер-министр Сент-Люсии Джон Комптон призвал страны КАРИКОМ провести военную интервенцию против новой гренадской «нелегитимной» власти, но не встретил поддержки и обратился за военной помощью в Лондон. Там этот запрос тоже проигнорировали, хотя Комптон истерически вещал о первом вооруженном перевороте в англоязычной стране Нового Света.

Государства КАРИКОМ вполне удовлетворились заверением представителя гренадского революционного правительства Джорджа Луисона, что выборы на Гренаде пройдут в самом ближайшем будущем. Новая власть была признана. Тем более, что образованный и интеллигентный Бишоп в отличие от самодура и клептократа Гейри был человеком в Вест-Индии очень популярным.

Все эти моменты не могли не учитывать в Вашингтоне.

Через несколько дней после революции на Гренаде посол США в восточнокарибских государствах Ортис отправил в государственный департамент телеграмму со своей оценкой происходивших на Гренаде событий. Посол отметил радикализм лидеров НДД и их связи с Кубой. Однако он считал, что если США проявят к новому режиму дружеское расположение и окажут ему помощь (включая военную), то Бишоп (получивший образование отнюдь не в СССР, а в Великобритании) вполне может и отказаться от тесного сотрудничества с Кубой в пользу кооперации с Вашингтоном. Ортис верно полагал, что любые санкции против народного революционного правительства «на данном этапе» могут быть контрпродуктивными, так как толкнут Бишопа в объятия Кубы и СССР[132].

В Вашингтоне с Ортисом согласились, и 22 марта 1979 года правительство США объявило о намерении «продолжать дружественные и кооперационные отношения наших стран, сложившиеся после обретения Гренадой независимости в 1974 году»[133]. При этом американцы выдвинули условием сохранения дружественных отношений скорейшее проведение на