Читать книгу - "Морские истории - Иван Степанович Исаков"

свидания! Но только скажи, в двух словах, каким образом ты уцелел? У нас были точные сведения, что абсолютно всех морских офицеров перерезали?! Особенно там... в Гельсингфорсе!

— Сведения точные. Но меня на развод оставили!

— Как всегда — шутишь?! Прощай!

— Прощай!

Армянский собор в Петрограде. Некогда роскошный — сейчас сильно полинявший[32].

При нем апартаменты иерея.

Рядом — бывшее подворье, теперь имеющее у входа небольшую, видимо свежую, но солидную доску:

«Полномочное представительство Армянской национальной республики в России».

Во всем «представительстве», битком набитом просителями и ходатаями различных сословий и рангов, чувствовалось какое-то подозрительное напряжение. Люди не ходили, а быстро скользили по длинным и темным коридорам подворья; не разговаривали, а шушукались. Шелестели деловые бумаги, справки, удостоверения и ассигнации нескольких режимов и различных государств.

Немного присмотревшись, я понял, что нахожусь в своеобразном эвакопункте. Здесь обменивали документы на армянские, за соответствующую мзду переводя из одного подданства в другое. Тут же, за еще большую мзду, айр-сурбы[33] армяно-григорианской церкви давали советы, как выехать на родину, а более солидным клиентам вручали талоны на право проезда в специальных эшелонах, которые молодая Советская власть разрешила пропустить в Азербайджан, Грузию и Армению.

Словом, «Полномочное представительство» было не государственным учреждением (несмотря на вывеску), а подобием маклерской конторы.

Несмотря на внешнюю солидность монахов и некую величавость в походке старших иереев, здесь явно торопились провернуть возможно больше дел, околпачив возможно больше людей, как на бирже или на рынке — перед закрытием.

Несмотря на то что это маскировалось, можно было поручиться, что представительство проживет немного дней, хотя возникло совсем недавно, то есть с 31 декабря 1917 года, после специального декрета Совнаркома РСФСР по вопросу «о свободном самоопределении Турецкой Армении».

Бедные старухи армянки и два или три солдата-инвалида, бог весть когда и как попавшие в холодный Питер, безрезультатно толкались в различные двери или пытались остановить скользящих тертеров. Для них ни у кого не было времени, даже, чтобы разъяснить, как можно получить билет и пособие на дорогу.

Самым отталкивающим зрелищем, которое бросалось в глаза, было явное усилие всех зажиточных армян изменить свой внешний облик под иностранца. Клетчатые брюки из-под реглана или макинтоша, надетых поверх лисьей шубы, должны были всем, всем, всем демонстрировать американское происхождение, если не самого зангезурца или карабахца, то по крайней мере его штанов.

Глядя на нарочито оттопыриваемые мизинцы с перстнями и слушая слишком часто повторяемое «Прошу прощения дамы... господа», я невольно улыбнулся, вспомнив, как в детстве вместе с другими тифлисскими уличными мальчишками при виде подобных типов приплясывал и распевал во все горло:

...По дороге в Очимчир

едет много пассажир.

Между ними есть один

иностранец армянин!..

Не успев погасить улыбку, заметил, что являюсь объектом специального наблюдения двух служек. Совершенно очевидно, что здесь я слишком резко выделялся своим офицерским пальто и фуражкой морского образца. Еще через пять минут ко мне подошел монах в засаленной рясе и самым почтительным образом осведомился, чем он, смиренный раб божий, может быть мне полезен.

— Во-первых, я забыл язык своих предков и могу объясняться только по-русски, а, во-вторых, меня интересует один вопрос: как мог бы я переслать деньги своей матери?

Святой отец почти засветился от счастья, узнав, что я армянин, но тут же потух, когда выяснилось, что моя мать проживает в Тифлисе, а у меня не валюта, а советские дензнаки.

— Аствац![34] Ведь это Грузия! А кроме того, там «ихние» деньги не ходят, — сказал монах разочарованно. — Впрочем, подождите немного, я доложу его преосвященству.

Еще несколько минут — и я молниеносно проделал путь по иерархическим ступеням, доступный только армянскому миллионеру. Неряшливого монаха сменил эмансипированный попик с университетским значком, говоривший безукоризненно не только по-русски, но и по-английски. Грязные комнаты для обычных посетителей сменились роскошными апартаментами с хрустальными люстрами. Наконец, представленный «главному секретарю армянского представительства» в шелковой рясе, которого все величали «србазан»[35], я лично им был проведен за своеобразные кулисы из ковров, охранявшиеся церковными служками с выправкой дашнакских маузеристов[36].

В помещении без окон и дверей, сплошь завешанном изумительными коврами, в душной тишине и полумраке почему-то напоминавшем собор, хотя в нем не было никаких церковных принадлежностей, стоял посредине роскошный резной стол с двумя коваными канделябрами.

Пахло душистым воском.

В орнаментированном кресле, словно на троне, немного небрежно, но величественно сидел крепкий и благообразный армянин лет пятидесяти пяти, в отличном темно-синем костюме, на котором особенно неожиданно и ярко выделялся ввязанный в петлицу белый офицерский Георгиевский крест.

Я догадался, что стою перед бывшим начальником штаба войск Петроградского округа — Багратуни. Это заставило внутренне собраться и насторожиться: в памяти всплыли сообщения газет последних дней Временного правительства, в которых указывалось, что Керенский, недовольный начальником столичного гарнизона полковником Полковниковым, удирая из Питера на машине американского посольства с расчетом поднять казаков, георгиевских кавалеров, и другие вызванные с фронта части, передал военную власть генералу Багратуни на правах начальника гарнизона. Правда, в тот момент Александр Федорович мог передать командование с одинаковым успехом Кузьме Крючкову или Фридриху Великому, от этого ход исторических событий не изменился бы.

Шелковый архиерей представил меня генералу.

В дальнейшем, сохраняя самый благожелательный и отеческий тон, Багратуни справился о моем покойном отце, моей службе, о бедственном положении матери и так далее, упорно называя меня лейтенантом, хотя я два раза объяснял ему, что являюсь мичманом, да и то — бывшим.

Ясно было, что это вступление. Но почему мне уделяется столько внимания?

Через минуту обстановка начала проясняться.

— Знаете ли вы, лейтенант, историю своей родины? Я хочу сказать, известно ли вам о том, что Армения имела выходы к морю?

— Да, генерал, мне известно, что Киликийская Армения выходила на побережье Средиземного моря, а Великая Армения владела значительной частью черноморского берега с Трапезундом как главным портом.

— Отлично! Вы тот человек, который нам нужен...

— Вас привел к нам всемогущий!.. — воскликнул иерей.

— Меня привела сюда забота о матери, которая в беде, — огрызнулся я.

— Значит, и святая Екатерина также указывала вам путь.

— Путь мне указал Шура Маркозов, друг детства...

— Господа! Не будем спорить! Важно то, что вы здесь и что Армения нуждается в морских специалистах... Известно ли вам, лейтенант, что президент США гарантирует нам весь Трапезундский вилайет и что мы скоро будем иметь и море и флот?! А пока я вам предлагаю должность командующего горно-озерной военной флотилией, на