Читать книгу - "Измена. Вне зоны действия любви - Надежда Юрьевна Волгина"

на её месте, она бы с ними поступила так же? Четкого ответа не было. Понимала она и то, как сильно их жизнь зависит от мужей. Но все же, почему-то ей думалось, что с таким равнодушием она бы себя не повела – хоть что-то, но придумала. Но мысли эти она и сейчас отогнала – хуже нет жить прошлым, когда впереди тебя ждет столько нового и интересного.

А ведь и правда! Впервые за долгое время она задумалась о будущем, и оно не показалось ей призрачным или тернистым.

– Бэл, а пойдем куда-нибудь перекусим? – предложила Маша.

– А пойдем! – обрадовалась Белка. – И ни куда-нибудь, а в отличный ресторан. Устала я от этого шопинга, пора и подкрепиться.

Глава 34

– Стас, что ты знаешь про социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних?

– Наш, что ли? – оторвался Стас от телефона, в котором уже с полчаса как «залипал».

– Ну не заграничный же! – разозлился Антон. – Отлипни ты уже от своего гаджета. Поработай для разнообразия немного.

– Да просто, статья интересная попалась, – ни капли не обиделся Стас. Знал, шельма, за собой грешок – слишком любил свой телефон. – Знаю только, что это приют для малолетних отбросов общества.

Подобный цинизм друга немного покоробил Антона, но ничего говорить он не стал. Да и интересовало его другое.

– Узнай всё, что сможешь, – велел он главному секьюрити.

– А тебе зачем?.. А-а-а, понял. Там же эта Мария Арсеньева работает, – понимающе хмыкнул Стас. – И ты решил взять на баланс еще и этот приют?

– Стас, я пока ничего не решил, но хочу владеть всей информацией. О сотрудниках. О воспитанниках. Об атмосфере, в общем. Узнай всю доскональную, понял? Особенно про директора центра.

– Директор там Колесников, пересекались с ним как-то.

– И как он?

– Хитроватый, вороватый и жадноватый, – вынес Стас сразу вердикт. – За место свое держится, сразу видно, что живет не на зарплату…

– Значит, нужно с ним побеседовать.

– И о чем? Нам он ничего не задолжал, да и перед законом, уверен, что чист. Такие редко попадаются – слишком ценят сытую жизнь.

– Такие, Стас, очень любят, когда им дают обещания, сулящие выгоду. Оказать мелкую помощь центру мы можем себе позволить…

– А взамен директор возьмет под личную опеку Марию? Тох, а не слишком ли много ты для неё делаешь? Ну кто она тебе? – подался вперед Стас. – Девочка из прошлого, за которое ты уже с лихвой с ней расплатился? Или?.. – Стас замолчал, а в глазах его зажегся неподдельный интерес. – Так ты к ней неровно дышишь? Я прав?

Первой реакцией Антона была послать друга куда подальше, не выбирая выражений. Но он этого не сделал. Потому что вдруг сам задумался, да очень глубоко. А ведь и правда – чем продиктована вся эта забота о Марии? Точно не чувством вины – он его и раньше не испытывал, да и не за что… Тогда, чем?

Сразу же вспомнились её потрясающие глаза. Их Антон всегда видел первыми перед мысленным взором, когда думал о Марии. В эти глаза он готов смотреть вечно, и вряд ли когда-то это может надоесть. Удивительные, неповторимые, манящие… Чёрт! Неужели Стас прав, и эта крошка его зацепила? Да так сильно, что вот уже приличное время он только о ней и думает.

– Можешь не отвечать, и так все ясно, – сказал Стас. – Только, вряд ли тебе там что-то светит.

Антон посмотрел на друга в немом вопросе.

– Понимаешь, как бы это правильно сказать?.. Такие девушки… Да даже не такие, а конкретно она… Она словно живет… вне зоны действия любви, понимаешь?

– Если честно, то не очень.

– Она сознательно гонит от себя всё и всех, что может вызвать душевную привязанность. Как это говорят? Обжегшись на молоке, будешь дуть на воду? Вот она из таких… Да и ты, кстати, тоже. Именно поэтому Ирка тебя так и не смогла покорить по-настоящему, – хмыкнул Стас. – Вы с Марией очень похожи – у обоих вас есть темное прошлое, – грустно улыбнулся друг. – И такие редко сходятся, увы.

– Да ты психолог, – усмехнулся Антон, но тоже невесело.

А ведь Стас прав – темное прошлое Антона преследовало уже давно. А точнее, вот уже восемь лет, прошедшие с гибели матери. Он любил её при жизни и продолжал любить после смерти, но так и не смог понять. Почему? Почему она отказалась от жизни, от любимого сына из-за неудачного романа? Не сразу, но Антон выяснил причину суицида матери. Всё оказалось до такой степени банальным, что напомнило ему героиню романа Толстого – Анну Каренину. Та бросилась под поезд, а мама наглоталась таблеток. Результат одинаков – обе они ушли из жизни из-за роковой любви. Ну ладно… Знатоки говорят, что причина самоубийства Карениной гораздо глубже, чем просто любовь. В такие дебри Антон не собирался вдаваться, иначе рисковал сойти с ума. Ему нужно было как-то жить дальше, вспоминая о матери только хорошее. Но… как она могла его бросить? Ведь она же тоже его любила – в этом Антон никогда не сомневался. Получается, что того (женатого, отца двоих малолетних детей) она любила сильнее?

И Стас прав в том, что Антон любовь к себе и близко не подпускал. Сколько раз Ира пыталась заговорить с ним о своих чувствах или узнать о его… Каждый раз Антон уходил от разговоров. Что же получается, что и он уже давно живет вне зоны действия любви?

– Я просто очень наблюдательный. Работа у меня такая…

– Слишком наблюдательный, – проворчал Антон.

– Значит, я прав, дружище?

– Стас, просто сделай то, о чем я тебя попросил. А со своими тараканами я как-нибудь сам разберусь, – нахмурился Антон.

– Со своими, может, и разберешься, а с её?

– Надо будет, и с твоими разберусь, – невольно рассмеялся Антон. – И иди уже, работай, да мне не мешай.

Стас ушел, а окунаться в работу Антон не торопился. Он продолжал думать о Марии и о том, как стремительно меняется его жизнь.

Вчера, например, произошло, можно сказать, эпохальное событие в его жизни. Он расстался с Ириной. Когда она позвонила, как ни в чем не бывало, и предложила ему приехать, Антон отказался наотрез. Он как-то вдруг понял, что больше не хочет эту женщину. Не привлекают его ни её ласки, ни умение вкусно готовить… Ему больше не интересно разговаривать с ней. И даже смотреть на неё ему не хотелось больше. Понимал Антон и то, что не имеет право обманывать её или давать ей ложные надежды. Потому и предложил прямо –