Читать книгу - "Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов"

сказывается, да не скоро дело делается, и приехал он к избушке, и та избушка стоит к лесу передом, а к нему задом. Игнатий-царевич сказал: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом». Избушка тотчас поворотилась и стала к нему передом. Игнатий-царевич в нее вошел и увидел там Егу-Бабу. Ега-баба закричала: «Как доселева русского духу слыхом не слыхано, а ныне русский дух в очью совершается, зачем ты, Игнатий-царевич, сюда приехал, сюда ворон и костей не занашивал?» — «Глупая ты, старая баба, — сказал ей Игнатий-царевич, — ты прежде напой меня, доброго молодца, и накорми, да тогда спрашивай». Ега-Баба тотчас его накормила и напоила, и спать положила, и начала спрашивать: «Куда ты, Игнатий-царевич, едешь и в которую дальну сторонушку, и волею или неволею?» — «Сколько волею, а вдвое того неволею, — отвечал он, — послал меня мой батюшка за тридевять земель в тридесятое государство достать яблоков моложавых». — «О! Игнатий-царевич, — молвила Ега-Баба, — далеко еще тебе ехать, однако молись богу и ложись спать, утро вечера мудренее». Поутру, лишь чуть стало рассветать, Ега-Баба начала будить Игнатия-царевича: «Вставай, Игнатий-царевич, пора тебе, доброму молодцу, в путь ехать». Игнатий-царевич встал, умылся, оделся, богу помолился и на все четыре стороны поклонился, оседлал своего доброго коня и стал прощаться с Егою-Бабою. Ега-Баба ему сказала: «Прощай, Игнатий-царевич, вот тебе шарик, возьми его, и когда выедешь в чистое поле, брось этот шарик на землю, и куда он покатится, то и ты туда же за ним поезжай. И после приедешь ты к моей середней сестре, может быть, она тебе скажет, как достать яблоков моложавых».

Игнатий-царевич выехал в чистое поле и бросил шарик; шарик покатился, а Игнатий-царевич за ним поехал, и приехал к другой избушке, и та избушка стояла к лесу передом, а к нему задом. Игнатий-царевич сказал: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом». Избушка тотчас повернулась к нему передом, и он в нее вошел, и увидел там другую Егу-Бабу, которая сказала: «Как доселева русского духу слыхом не слыхано, а ныне русский дух в очью совершается, зачем ты, Игнатий-царевич, сюда приехал, здесь ворон и костей не занашивал?» — «Глупая ты, старая баба, — сказал ей Игнатий-царевич, — ты прежде меня, доброго молодца, напой да накорми и тогда уже спрашивай». Ега-Баба его накормила, напоила, в бане выпарила и спать положила, и стала спрашивать: «Зачем ты, Игнатий-царевич, сюда заехал, волею или неволею?» — «Сколько волею, а вдвое того неволею, послал меня батюшка за тридевять земель в тридесятое государство доставать яблоков моложавых». — «О! Игнатий-царевич, — молвила Ега-Баба, — далеко еще ехать, однако молись богу и ложись спать, утро вечера мудренее». Поутру, лишь чуть стало рассветать, Ега-Баба начала будить Игнатия-царевича: «Вставай, Игнатий-царевич, пора тебе, доброму молодцу, в путь ехать». Игнатий-царевич встал, умылся, оделся, богу помолился и на все четыре стороны поклонился, оседлал своего доброго коня и стал прощаться с Егою-Бабою. Ега-Баба ему сказала: «Прощай, Игнатий-царевич, вот тебе мячик, возьми его и брось на землю, и куда он покатится, туда и ты поезжай, он тебя доведет до большой моей сестры, и она тебе скажет, как достать яблоков моложавых».

Игнатий-царевич выехал в чистое поле и бросил мячик; он покатился, а Игнатий-царевич за ним поехал и приехал к третьей избушке; та избушка стояла к лесу передом, а к нему задом. Он сказал: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом». Избушка тотчас повернулась к нему передом, и он в нее вошел, и увидел Егу-Бабу гораздо тех старее. Ега-Баба сказала: «Как доселева русского духу слыхом не слыхано, а ныне русский дух в очью совершается. Зачем ты, Игнатий-царевич, сюда заехал, здесь ворон и костей не занашивал?» — «Глупая ты, старая баба, — сказал он ей, — ты прежде меня, доброго молодца, напой да накорми, и тогда спрашивай». Ега-Баба его напоила, накормила, в бане выпарила и спать положила, и стала спрашивать: «Зачем ты, Игнатий-царевич, сюда заехал, и волею или неволею?» — «Сколько волею, а вдвое того неволею, — сказал он.— Послал меня мой батюшка за тридевять земель в тридесятое государство достать яблоков моложавых». — «О! Теперь недалек путь тебе ехать, однако молись богу и ложись спать, утро вечера мудренее». Поутру, лишь чуть стало рассветать, Ега-Баба начала будить Игнатия-царевича: «Вставай, Игнатий-царевич, пора тебе, доброму молодцу, в путь ехать». Игнатий-царевич встал, умылся, оделся, богу помолился и на все четыре стороны поклонился, оседлал своего доброго коня и начал прощаться с Егою-Бабою. Ега-Баба ему сказала: «Прощай, Игнатий-царевич, вот тебе клубочек, возьми его, и когда выедешь в чистое поле, брось клубочек на землю, и куда покатится, туда и ты поезжай, и как ты приедешь к белой каменной стене, то разъяри своего доброго коня и перескочи чрез стену, то очутишься ты у ворот того сада, где растут яблоки моложавые, и у тех ворот прикованы два льва свирепые, и когда те львы не станут впускать в сад, то брось им по части мяса, которое возьми с собою, и как они утолят свой голод, то и тебя в сад пропустят».

Игнатий-царевич простился с Егою-Бабою и поехал в путь свой, и когда выехал в чистое поле, то бросил клубочек; клубочек покатился, а Игнатий-царевич за ним поехал. И ехал он, близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, и приехал к белой каменной стене и начал коня своего разъяривать, бил его по крутым бедрам, а конь осержается, от земли отделяется, подымается выше лесу стоячего, что пониже облака ходячего, и, разбежавшись, перескочил через каменную стену. Когда он начал подходить к садовым воротам, то два льва не пускают его в сад, а Игнатий-царевич бросил им по части мяса, тогда и львы его пропустили. Он нарвал яблоков моложавых, сколько ему было надобно, и вышел из саду и сел на своего доброго коня, и перескочил назад чрез стену, и поехал в свое государство.

Когда он приехал к отцу своему на широкий двор, то царь Сунбул вышел из своих царских палат и принимал Игнатия-царевича за белые руки, целовал его во уста сахарные и повел его в палаты белокаменные к своей супруге, а его матери. Игнатий-царевич отдал отцу своему яблоки моложавые, и царь Сунбул несказанно был рад, что получил их. Тогда царь Сунбул отдал те яблоки