Читать книгу - "22 июня 1941: тайны больше нет - Арсен Беникович Мартиросян"

Польше возрос особенно сильно. Обеспокоенный этим И.В. Сталин якобы обратился с личным посланием к Гитлеру, в котором писал, что создается впечатление, что Германия собирается воевать против Советского Союза.

В ответ Гитлер якобы прислал И.В. Сталину письмо, тоже личного характера и, как он подчеркнул в тексте, “доверительное”. Гитлер не отрицал, что в Польше действительно сконцентрированы крупные войсковые соединения, но при этом утверждал, что, будучи уверен, что это его откровение не пойдет дальше Сталина, что сосредоточение немецких войск на польской территории преследует иные цели и ни в коем случае не направлено против Советской страны. И вообще, он намерен строго соблюдать заключенный пакт о ненападении, в чем ручается своей честью главы государства.

В “доверительном” письме Сталину Гитлер нашел аргумент, которому, как впоследствии говорил якобы маршал Г.К. Жуков, Сталин, по-видимому, поверил: фюрер писал, что территория Западной и Центральной Германии «подвергается мощным английским бомбардировкам» и хорошо просматривается с воздуха. Поэтому он был вынужден отвести крупные контингенты войск на Восток…»

Одновременно с «Правдой» еще один вариант этой же якобы имевшей место истории был опубликован в журнале «Коммунист», 1988, № 14. С. 7. В этом случае якобы рассказ Жукова (взятый, судя по всему, у Симонова) выглядел так: «Как-то при личном докладе Сталин говорил, что он вчера получил от Гитлера личное письмо, который его заверяет, что сосредоточение в Польше войск ничего общего не имеет с подготовкой нападения на Советский Союз, что эти войска готовятся совершенно для другой цели, для более крупной цели на Западе. Авиация, сосредотачивающаяся в Польше, на польских аэродромах, также выведена из-под ударов английской авиации. И я вам скажу, что Сталин этой версии, конечно, поверил. Он был убежден, что Гитлер готовит, с одной стороны, вторжение в Англию, а с другой стороны, имел в виду усилить свою африканскую группировку, где действовал корпус Роммеля. Но оказалось это, конечно, глубоко ошибочным. Ухватил ли я, как начальник Генерального штаба, глубокую ошибочность в мыслях Сталина? Я бы соврал, сказав, что вполне понимал, что война неизбежна. Я тогда поверил, был вполне удовлетворен ответом Сталина. У Тимошенко также не было никаких сомнений».

В-третьих, в 1966 г. параллельно беседам с Симоновым Жуков якобы поведал эту же якобы имевшую место историю об обмене посланиями между Сталиным и Гитлером Л.А. Безыменскому, который предал огласке этот факт в своей книге «Операция “Миф”, или Сколько раз хоронили Гитлера» только в 1995 г. (М., 1995. С. 35–37). В 2000 г. Безыменский повторил то же самое в книге «Гитлер и Сталин перед схваткой», стр. 470–473.

Согласно Безыменскому, дело обстояло так: «Основная речь у нас шла о битве под Москвой, но маршал не мог не говорить о предвоенном периоде, о его роли как начальника Генерального штаба Красной Армии. Было упомянуто и злополучное Заявление ТАСС, появившееся в советской печати 14 июня 1941 г. В нем Советское правительство категорически опровергало “спровоцированные враждебными СССР и Германии силами” слухи о якобы готовящемся немецком нападении. Это заявление привело тогда советских людей в полное замешательство: с одной стороны, народ чувствовал, что в воздухе действительно “пахнет войной”, с другой — привык верить сообщениям ТАСС как святому Евангелию.

— Но я воспринял его по-своему, — сказал маршал.

— Почему?

Он объяснил это так:

— Где-то в начале июня я решил, что должен предпринять еще одну попытку убедить Сталина в правильности сообщений разведки о надвигающейся опасности. До сих пор Сталин отвергал подобные доклады начальника Генштаба.

Как-то он говорил по их поводу: “Вот видите, нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга”. Вместе с наркомом обороны Семеном Константиновичем Тимошенко мы взяли подготовленные штабные карты с нанесенными на них данными о противнике и его сосредоточении (пойди пойми маршала — то он не вполне понимал, что война неизбежна, то все произошло внезапно, а концентрация войск явилась неожиданностью, то разведка все точно сообщала, аж на картах это отразили, то он чего-то не ухватил в мыслях Сталина, но впоследствии убежденно утверждал, что-де ничего не ведал, обвиняя во всем Сталина и ГРУ, которые якобы чего-то там недосмотрели, не определили, но у Тимошенко не было сомнений (только непонятно в чем, и т. д.! — А.М.).

Докладывал я. Сталин слушал внимательно, но молча. После доклада он отправил нас, не сказав своего мнения. Настроение у меня было тяжелое. Прошло несколько дней, и меня вызвал Сталин. Когда я вошел, он сидел за своим рабочим столом. Я подошел. Тогда он открыл средний ящик стола и вынул несколько листков бумаги. “Читайте”, — сказал Сталин. Я стал читать. Это было письмо Сталина, адресованное Гитлеру, в котором он кратко излагал свое беспокойство по поводу немецкого сосредоточения, о котором я докладывал несколько дней назад.

“А вот и ответ, читайте”, — сказал Сталин. Я стал читать. Боюсь, что не смогу столько лет спустя точно воспроизвести ответ Гитлера. Но другое помню точно: раскрыв 14-го утром “Правду”, я прочитал сообщение ТАСС и в нем с удивлением обнаружил те же самые слова, которые прочитал в кабинете Сталина. То есть в советском документе была точно воспроизведена аргументация самого Гитлера…

Жуков не оговорился, когда в беседе со мной рассказал о письме Сталина Гитлеру. Об этом упомянул он и во время своей встречи осенью 1968 г. с писательницей Еленой Ржевской. Он ей прямо сказал, что перед началом войны Сталин писал Гитлеру. Говорил об этом маршал и Константину Симонову. В архивах такой переписки не обнаружено.

Но это ничего не значит. В архиве Сталина следов нет, но они могли быть уничтожены» (было бы что уничтожать! — А.М.)

В-четвертых, в 1968 г. в беседе с писательницей Еленой Ржевской якобы Г.К. Жуков вновь рассказал об этой имевшей место переписке, о чем уже Л.А. Безыменский поведал со страниц вышеупомянутой книги (там же). Эта вариация не воспроизводится из-за ее полной идентичности третьему варианту.

Едва ли кто-либо из читателей не согласится с тем, что слово «якобы» везде поставлено не случайно. Ведь нет никаких абсолютно достоверных данных об этой истории. А слова даже Маршала Советского Союза, даже четырежды Героя Советского Союза, что называется, к делу не пришьешь — достоверных, подлинных документов-то нет! Да еще и непонятно, почему Георгий Константинович пошел на такой странный шаг именно в середине 60-х гг. прошлого века (когда уже кипела работа над его мемуарами, причем кипела и с его стороны, и со стороны его цензоров, выдавших в итоге 500 страниц политически ангажированных замечаний и исправлений), озвучив эту якобы историю перед Константином Симоновым, а попутно