Читать книгу - "Египетский дом - Алла Дубровская"

лет, да что там Саша, Винс Ли, человек, написавший код всех наших рекламных серверов, отказался работать с «Гуглом». У входа в кафетерий на восьмом этаже стоял громадный медведь (бог его знает из чего сделанный) с победно возведенными вверх передними лапами. Кажется, медведь был чемпионом. На бляхе ремня, опоясывающего его живот, было написано: «Don’t be evil». Не будь злым. Девиз компании, в которой мне предстояло работать. Что тут сказать? В общем, бизнес – это вам не семья. Сантименты тут не работают. В подтверждении этой простой мысли каждый из оставшихся счастливцев должен был подписать письмо с обязательством о неразглашении коммерческой тайны. Мы вступали в мир острой корпоративной конкурентной борьбы. Вынос любой информации за пределы компании грозил немедленным увольнением. Врагом номер один оказался «Майкрософт». Это было даже забавно. «ДаблКлик» и все его клиенты работали на Windows. Я с любопытством ждала развития событий.

Первым делом нас перевезли на четвертый этаж. Кубиклов в «Гугле» не признавали. Здесь работали за близко расставленными, хорошо хоть не в одну линейку, локоть к локтю, столами. Все двери были стеклянными, как бы кричащими: «Смотрите, у нас нет от вас секретов». Харассмент изгонялся на корню. Кодекс поведения обновлялся в памяти всех сотрудников каждый год. Мою команду, вернее то, что от нее осталось, втиснули за низенькие перегородки в каком–то закутке. Невольно вспомнился Ситибанк. Между двумя закутками протянулись почти десять лет. Мы еще не успели распаковаться и подключиться, как нас позвали получать лэптопы Apple. Роскошь, конечно. В смысле праздника, который теперь всегда с тобой. Злая шутка о том, что гуглер кодирует даже сидя на унитазе, имела некоторое основание. Позднее, когда мы получили еще и мобильные телефоны системы Android, в жизни уже ничего не осталось, кроме этого праздника. Надеюсь, вы поняли мою иронию. Ну, а потом процесс, как говорится, пошел. И назывался он «интегрирование "ДаблКлика" в "Гугл"», другими словами, на первых порах надо было как–то совместить «наше» и «их», чтобы потом от «нашего» ничего не осталось, а все стало «их». Примерно так я объяснила маме, чем нам предстояло заниматься. Сразу же выяснилось, что код Винса Ли не соответствует гугловским стандартам. Не поэтому ли он так спокойно расстался со своим детищем? Про «Пушер» я вообще молчу. «Гугл» не использовал чужую технологию, он создавал свою. Здесь была своя мощнейшая база данных. Oracle13, на котором работал «ДаблКлик», вызывал уже знакомую мне снисходительную усмешку. Наши сервера на Windows откровенно презирались. Такое же чувство вызывала наша Firewall, да и весь мониторинг. Все надо было переделывать и поднимать на новый уровень. Высокомерные мальчики, прикрепленные к моей группе от «Гугла», взялись переписать код наших ключевых программ за два года. И тут заметно преобразился Рики Чин. Он даже похорошел. Близорукие глаза под линзами больших очков засияли вдохновенным светом. «У–у–у! И ты, Брут! Просто мартовские иды какие–то», – думала я, вслушиваясь в его оживленные реплики на собраниях. Мои подозрения скоро подтвердились. Рики был одним из первых программистов, переметнувшихся на сторону «Гугла». За ним ушли еще несколько человек. Оставшихся, включая меня, посадили поддерживать нашу безнадежно устаревшую (по мнению высокомерных мальчиков) систему рекламного сервиса. Практически это означало прекращение тестирования, потому что никто уже не работал над чем–то новым. Словом, пошла тягучая тоска, с которой надо было как–то справляться. Вот я и стала учить Python14, на котором писались все скрипты в «Гугле». Шум вокруг был просто ужасный. В нескольких шагах от нашего загончика проходила тропа, по которой сновали толпы экскурсантов в сопровождении гуглеров, бойко и с гордостью тарахтящих о своей необыкновенной компании. Пришлось обзавестись наушниками, тут же, кстати, предоставленными «Гуглом». С Бобом Диланом, журчащим в ушах, я время от времени посматривала на проходящих посетителей. Восхищение прочитывалось на лицах всех возрастов. Первым делом их поражало обилие бесплатной еды: всевозможные напитки за стеклянными дверями больших холодильников, кофеварки, вернее, целые агрегаты, с шипением выплескивающие кофе в белые керамические чашечки, наваленные горы фруктов, печенья и шоколада, орехи трех сортов в стеклянных сосудах под металлическими крышками, еще что–то в пакетиках, не дающее испытать чувство голода всем приобщенным к празднику изобилия. А чего стоила игровая комната с тренажерами и столами для настольного тенниса, бильярдом, электрическими креслами–массажерами, дисплеями компьютерных игр? Детей ждали завалы «Лего» и огромные мячи всех цветов. Но это был 2008 год, кризисные страхи просочились даже сквозь стены, разрисованные по последней дизайнерской моде. Несколько сотен человек праздника лишили, элементарно уволив. В основном это были бесправные консультанты, с которыми никто никогда не церемонился. И снова я подумала о том, что «Гугл» – все та же корпорация, причем быстро разрастающаяся, а в такой корпорации мне уже приходилось когда–то работать. Что это значило? Да то, что я не имела ни малейшего представления о том, над чем работал человек, сидящий в соседнем загончике, буквально в двух метрах от меня. И мне не было никакого дела до того, чем он занимался, как и ему не было дела до того, чем занималась я. Общаемость повышалась по четвергам после пяти вечера в нашем кафетерии, где выставлялись бочки с пивом и легкой закусью. Но и тут особого единства не возникало, тусовались по кучкам. Однажды, стоя в толкучке с «Будвайзером» в пластмассовом стаканчике, я обратила внимание на то, что люди вокруг меня совсем молодые, просто какие–то пацаны, которым только–только разрешили употребление алкоголя в общественных местах. Сначала удивилась, а потом подумала – все правильно. «Гугл» ставит именно на таких: молодых и помешанных, рожденных в айтишной рубашке, для которых кодирование не просто средство заработать на жизнь, а страсть. Между прочим, выбор был огромным даже из таких, но сюда набирали лучших из лучших, окончивших самые престижные колледжи мира. Конечно, мы для этого молодняка были отсталыми виндофилами. Про свой муниципальный колледж боюсь даже вспоминать. Глядя на них, мне расхотелось сидеть с «Пушером» в закутке. По старой привычке я поймала в коридоре Фрэна, который достиг невероятных высот в служебной карьере, став нашим вице–президентом. Так и так, говорю. А он мне: Python знаешь? Учу. А Java15? Еще нет. Вот видишь, говорит, у тебя уровень недостаточный для перехода в другую группу. Учи, а потом посмотрим. Учить язык Java можно было прямо в «Гугле», но не таким, как я. Уровня не то что недостаточного, никакого не было. Пришлось снова записаться на дистанционное обучение. Сначала помогал Сунил, тот самый, у которого на родине тигры разгуливали под окнами, но и он