Читать книгу - "Отрешись от страха. Воспоминания историка - Александр Моисеевич Некрич"

Потерпев неудачу с получением материалов Нюрнбергского процесса, я решил обследовать архивы прибалтийских республик, здраво рассудив, что, несмотря на военные действия, кое-какие материалы могли сохраниться.

Дело было еще в 1951 году, в трудное и опасное время. Мне удалось все же узнать, что архивы Латвии и Литвы вывезены в Министерство иностранных дел СССР, но эстонский архив пока еще находится в столице Эстонии Таллине. Так я впервые попал в этот удивительный город, полюбил его, обрел там замечательных друзей и потом снова и снова возвращался туда.

Мне очень повезло. Несмотря на то, что я работал с переводчиком, я натолкнулся на чрезвычайно любопытные документы о политике Англии в Прибалтике. Фактически я «открыл» этот архив для московских историков. Вслед за мной потянулись в Таллин и в Тарту историки из Москвы и Ленинграда. Вновь к эстонским архивам я вернулся в начале 60-х годов во время работы над своей докторской диссертацией.

С латвийскими и литовскими документами я ознакомился позднее в Архиве внешней политики Министерства иностранных дел в Москве. И все-таки эстонские документы были паллиативом. В моем распоряжении не было основного для моей работы архива — английского. Правда, в те годы английский государственный архив за период Второй мировой войны был закрыт для иностранных ученых, но были, конечно, другие возможности: частные архивы, материалы различных общественных организаций, обществ и пр. и, наконец, беседы с участниками событий. Но тогда можно было только мечтать о поездке в Англию для исследовательской работы. Увы, такая скромная и обыденная мечта для любого исследователя, живущего на Западе, не осуществилась. Но моя «жажда» архивов была частично удовлетворена другим способом.

В 1955 г. — дело было весной — дирекция Института истории поручила мне возглавить бригаду сотрудников Института для разборки трофейных немецких документов, пролежавших в мешках и ящиках добрых десять лет. Было две главные причины, по которым было решено заняться, наконец, просмотром трофейных документов в широком масштабе. Первая заключалась в том, что на Западе началась систематическая публикация немецких документов правительствами США, Англии и Франции. Вторая — что в предвидении возвращения захваченных во время войны документов в Германскую демократическую республику было целесообразно микрофильмировать все документы, представляющие интерес. Такая работа проводилась во всех ведомствах, куда попали немецкие трофейные документы, и прежде всего в министерствах иностранных дел, внутренних дел, государственной безопасности. Наша бригада работала в т. н. Особом архиве Министерства внутренних дел.

...Перед нами открылись несметные сокровища... для историка, конечно. С жадностью набросились мы на документы. С каким чувством можно сравнить ощущения историка, неожиданно открывающего для себя нужный документ, когда перебираешь дрожащими пальцами страницы, сам не веря еще своей удаче? Скорее всего я сравнил бы это ощущение с чувством приобщения к сокровенным тайнам, скрытым от взоров непосвященных, где-то глубоко в недрах земли.

Среди документов особенное мое внимание привлекли, разумеется, те, которые относились к периоду Второй мировой войны. Некоторые из них были позднее использованы в моих работах, правда, без ссылок — ведь я не имел права ссылаться на них! Какая удача! В моих руках дела британского Экспедиционного корпуса во Франции в 1939-1940 годах. Документы разрозненные, но все же очень интересные. Дневник канадского капитана, попавшего в плен во время рейда на Дьепп в августе 1942 года. Спустя много лет я расскажу об этом в статье, опубликованной одним из многих исторических журналов.

Черт побери! Так ведь это архив Германа Геринга! Конечно же, материалы имперского уполномоченного по «четырехлетке» (немецкий план развития экономики наподобие советских пятилеток). Данные о советских военнопленных, используемых на предприятиях рейха в 1942 и в 1943 годах, немецкие вложения за пределами Германии накануне Второй мировой войны и многое другое. Архив гестапо. Дела коммунистических подпольных групп в период фашистского правления. Но этим занимаются сотрудники Института марксизма-ленинизма. И вдруг неожиданная мысль: что, если все эти дела состряпаны гестапо и такие же фальшивые, как те, которые стряпались НКВД в нашей собственной стране против «заговорщиков» и «террористов»? Может быть, коммунистической деятельности в Германии в таком масштабе и не было? Ведь и гестапо нужно было «отрабатывать» свое существование... Но я быстро гашу в себе эту крамольную мысль... Наша бригада просмотрела выборочным путем 150 тысяч дел и провела сплошной просмотр 11 тысяч. Никогда в жизни, ни до, ни после, я не видел сразу такого количества документов. По собственной инициативе мы проводим также контрольный просмотр фондов, ранее обследовавшихся представителями других организаций, и выявляем значительное количество ценных исторических документов. Конечно, мы раскапываем все эти материалы потому, что в нашей бригаде работают профессиональные историки высокой квалификации: М. С. Альперович, М. Н. Машкин, И. С. Кремер, Л. В. Поз-деева, Л. В. Пономарева, В. М. Турок-Попов, К. Майданник и другие. Многие их книги известны за пределами Советского Союза. В связи с работой в Особом архиве у нас возник ряд серьезных соображений практического характера, которые были затем обобщены и изложены мною в специальном документе, направленном 24 октября 1955 года руководству Академии наук СССР. Мы хотели обратить внимание на недостойное положение, в котором находятся советские исследователи в области истории новейшего времени по сравнению с их зарубежными коллегами.

В отличие от набившего оскомину хвастовства о советских якобы победах над буржуазной исторической наукой, я писал: «...серьезное отставание советской исторической науки в области новейшей истории от буржуазной исторической науки может быть преодолено в случае, если советские историки получат возможность работать с архивными документами». Настоятельные призывы открыть архивы становились все более частыми и настойчивыми.

Вскоре после XX съезда КПСС я был включен в состав группы отдела науки ЦК КПСС для обследования состояния архивов и подготовки проекта решения ЦК. Однако разногласия в руководстве и ожесточенное сопротивление некоторых ведомств помешали нашей работе, и мы благополучно прекратили свою работу, так и не начав ее. Мы натолкнулись на прочное сопротивление Министерства иностранных дел, которое желало распоряжаться своими архивами по своим собственным правилам. Одна же из задач нашей группы состояла в том, чтобы подготовить единообразные правила для работы во всех архивах страны без исключения.

В это время началась подготовка, а затем издание многотомных публикаций документов по истории внешней политики царской России, серии документов по истории внешней политики СССР и, кроме того, возобновилась систематическая публикация государственных договоров с иностранными государствами. К этой работе были привлечены академические учреждения и их сотрудники. Однако тот, кто работал с подлинниками этих документов, отлично знает, какую сложную и длительную процедуру проходит каждый документ до его утверждения к опубликованию. Но самое досадное заключается