Читать книгу - "Мифы древнего Египта - Иван Вадимович Рак"

Закончив обряд, жрецы отнесут гроб в усыпальницу и установят в каменный саркофаг. У южной стены погребальной камеры поставят канопу, изображающую Имсета, у северной — Хапи, у восточной — Дуамутефа и у западной — Кебехсенуфа. Вход в гробницу тщательно завалят глыбами и щебёнкой и замаскируют, предварительно опечатав дверь печатью некрополя.

Воскресение и путешествие по Дуату

На сердце покойного клали амулет с изображением скарабея — это обеспечивало воскресение. Многочисленные амулеты заматывали в пелены мумии, раскладывали в гробу и устанавливали в гробнице, в погребальной камере. Чтобы умерший не задохнулся в Дуате, где нет воздуха, в гроб также клали деревянные фигурки Шу.

В воскрешении умершего принимали участие все земные боги, связанные с деторождением: Исида, Хатхор, Рененут, Бэс, Таурт, Мешент, Хекет и другие; кроме того, второму рождению способствовали амулеты Ока Уаджет.

Воскреснув, египтянин оказывался перед первыми вратами “Дома Осириса-Хептиаменти”, которые охранял страж по имени “Тот, кто следит за огнем”. Тут же находился и привратник — “Гот, кто склоняет [свой] лик к земле, [имеющий] многие облики”, а также глашатай — “Подающий голос”. Умерший должен был приблизиться к этим вратам и сказать:

— Я — тот великий, кто создал свой свет, я пришёл к тебе, Осирис, я молюсь тебе, очищенный от всего оскверняющего <…> Слава тебе, Осирис, в твоей силе и мощи в Ро-Сетау. Поднимись в могуществе в Абидосе, Осирис. Ты обходишь небо, плывёшь в присутствии Ра < >. Слава тебе, Ра, плывущий по небу <…>, открой мне путь в Ро-Сетау <…>. Проложи ему путь в Большую Долину. Освети путь Осирису.

Ещё при жизни покойный должен был прочесть “Книгу Мёртвых” и узнать из неё имена всех демонов, охраняющих врата, и все заклинания. Но чтобы оберечься от случайностей, некоторые заклинания высекали на стенах погребальной. камеры.

Миновав первые врата, умерший встречал две извилистые тропы, разделённые огненным озером, на берегах которого жили страшные чудовища, и пройти по тропе мимо озера мог только тот, кто знал имена страшилищ и священные заклинания.

Чтобы облегчить странствие умершему, боги создали в Дуате ариты — пристанища, где можно было отдохнуть и набраться сил. Но в такую ариту мог войти не всякий, а лишь знающий волшебные слова и имена демонов, которые стоят у входа на страже. Пройдя все врата и оставив позади четырнадцать холмов, умерший, наконец, достигал Великого Чертога Двух Истин.

Суд Осириса и вечное блаженство в Полях Иалу

Прежде чем переступить порог Великого Чертога, умерший обращался к солнечному богу Ра:

— Слава тебе, великий бог, Владыка Двух Истин! Я пришёл к тебе, о господин мой! Меня привели, дабы я мог узреть твоё совершенство. Я знаю тебя, знаю имя твоё, знаю имена сорока двух богов, которые находятся с тобой в Чертоге Двух Истин, которые живут как стражи грешников, которые пьют кровь в этот день испытания [людей] в присутствии Ушефера.

“Тот, чьи близнецы любимые — Два Ока, Владыка Двух Истин” — таково имя твоё. Я прибыл, дабы узреть тебя, я принёс тебе Две Истины, я устранил ради тебя грехи мои.

Умершему внимала Великая Эннеада — боги, под предводительством Ра возглавлявшие Загробное Судилище, и Малая Эннеада — боги городов и номов. В Великую Эннеаду, помимо Ра, входили Шу, Тефнут, Геб, Нут, Нефтида, Исида, Хор, Хатхор, Ху (Воля) и Сиа (Разум). Головы всех судей украшало перо Истины — перо Маат.

Произнеся свою речь, умерший приступал к “Исповеди отрицания”:

— Я не совершал несправедливости против людей. Я не притеснял ближних. <-..> Я не грабил бедных. Я не делал того, что не угодно богам. Я не подстрекал слугу против его хозяина. Я не отравлял <…>.

Перечислив сорок два преступления и клятвенно заверив богов, что ни в одном из них он не виновен, умерший восклицал:

— Я чист, я чист, я чист, я чист, моя чистота — это чистота Великого Бену, что в Ненинесут. <…> Мне не причинят вреда в Великол Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена богов, пребывающих там вместе с тобой.

После “Исповеди отрицания” умерший обращался к Малой Эннеаде, называя по имени каждого из сорока двух богов и снова заверяя их в своей непричастности к преступлениям. Затем боги начинали допрос умершего: — Кто ты? Назови свое имя. — Я нижний побег папируса. Тот, кто в своей Оливе. — Вот моё имя. — Откуда ты прибыл? <…> — Я прибыл из города, что лежит к северу от Оливы.

Когда допрос заканчивался, перед лицо Ра-Хорахте и Эннеад представали Мешент, “ангел-хранитель” Шаи, богиня доброй судьбы Рененут и душа Ба покойного египтянина. Они свидетельствовали о характере умершего и рассказывали богам, какие он совершал в жизни добрые и дурные поступки.

Исида, Нефтида, Селкет и Нут защищали покойного перед судьями. После этого боги приступали к взвешиванию сердца на Весах Истины: на одну чашу клали сердце, на другую — перо богини Маат. Если стрелка весов отклонялась, покойный считался грешником, и Великая Эннеада выносила ему обвинительный приговор, после чего сердце отдавалось на съедение страшной богине Ам(ма)т — “Пожирательнице”, чудовищу с телом гиппопотама, львиными лапами и гривой и пастью крокодила. Если же чаши весов оставались в равновесии, покойный признавался оправданным.

Отчего греховное сердце должно было быть легче (или тяжелей) пера Маат, строго говоря, неизвестно, есть только гипотезы. Так, например, ряд египтологов придерживается мнения (разделяемого и автором), что Весы служили для загробных судей своеобразным “детектором лжи”: взвешивание сердца производилось не после “Исповеди отрицания” и второй оправдательной речи, а одновременно с ними — на протяжении всего допроса сердце покоилось на чаше Весов, и если умерший оказывался виновным в каком-либо из преступлений, то, едва он начинал клятвенно утверждать обратное, стрелка немедленно отклонялась.

Автору представляется, что древнеегипетское мифическое действо взвешивания сердца символически выражает духовный смысл исповеди как таковой, смысл, одинаковый, по-видимому, во всех религиях, независимо от различий внешней атрибутики исповедального обряда.

Давно замечено, что человек, совершив противоречащий морали поступок, невольно (этот процесс бессознателен) ищет, а значит и находит, оправдание, суть которого обычно сводится к тому, что поступок был вынужден обстоятельствами, а не совершен свободной волей. Рассказывая о таком поступке или вспоминая о нём, человек испытывает потребность привести оправдывающие. его доводы; если же у него отсутствует такая возможность, им сразу овладевает некое внутреннее беспокойство, неудобство. В художественной литературе множество раз описано, как в такой ситуации хочется “отвести