Читать книгу - "Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев"

безразмерно, как и простор тут «бесконечный». Нет, в Риме-Италии принцип предела, определения суверенен. Недаром бог Термин – один из важнейших в Римской мифологии – от слова terminus = «граница», «предел». Так что принцип четкой границы обожествлен здесь.

Как принцип Меры, пропорции, гармонии в Элладе, – на тех же правах в ментальности Рима-Италии Термин. И недаром в науке нового времени первым делом устанавливают термины для каждого явления: как бы границы действия понятий, словоупотребления. И на конференциях ученые могут до бесконечности спорить и договариваться о терминах, их смысле и значениях – так же, как политики на международных конференциях – о границах стран. Тоже принцип «разделяй и властвуй!» – работает и там и сям.

Для нашей цели – характеристики национальной ментальности – полезно сопоставить греческую и римскую мифологии. Те же самые божества имеют в Риме иные имена: Зевс = Юпитер, Гера = Юнона, Афродита = Венера, Деметра = Церера, Арес = Марс, Артемида = Диана, Дионис = Вакх, Гефест = Вулкан и т. д. Однако тут нет своих мифов – историй о богах. Мифами обильна Греция, и оттуда они заимствованы и Римом. Римская душа и ум бедноваты воображением, слишком земны и конкретны – без испарений фантазии, в отличие от Греции, где земля так причудливо и орнаментально изрезана, выгравирована морем; в отличие и от Англии, где туман, влаговоздух, «фог» и «смог» («отец сырой воз-дух», так сказать, как у нас «мать-сыра земля»), и ветер наполняют души мужчин и женщин призраками, духами (как у Шекспира – в «Сне в летнюю ночь», например, или в «Гамлете» – призрак отца…). Ничего подобного в Риме-Италии. Почва Италии камениста, полуостров Апеннин – монолит без фантастической изрезанности берегов. Он лапидарен – подобно латинскому языку, который пословичен в «лаконичности» – в суровой густоте и точности выражения, без излишних словечек и частиц, которыми так обилен греческий язык – модальными (эмоциональными)«энклитиками» и «проклитиками». Хотя сам термин «лаконизм» – от Лаконики, где государство Спарта возникло, чей дух и весь стиль жизни отличался строгостью, суровостью и дисциплиной, а речи – немногословием, в отличие от богатых и изнеженных Афин, где и в словесности люди изобильны и избыточны…

Между прочим, термин «лапидарность» – от латинского lapis-lapidis, что означает именно «камень». Так что можно сказать, что латинский язык как бы выгравирован из камня, высечен. Как колонны, арки и купола…

Камень, как ипостась стихии «земли», благоприятствует принципу формы, идее строгого порядка: «ордер» и «орден» оттуда… Строгий порядок соблюдался в римских военных формированиях: «легионы», «когорты», «манипулы», «центурии»… – так же, как и в формулировках законов в римском праве, отчего и говорится: dura lex, sed lex = «суров закон, но – закон». Он тоже dura = «жесткий», как и камень. Кстати, именно латинский язык оказался наиболее продуктивен для формулировки афоризмов, сентенций, правил, изречений, максим, «крылатых выражений», которые вошли в мировой Логос и цитируются образованными людьми именно по латыни.

В Италии была выработана такая жесткая форма в поэзии, как сонет – жанр, в котором неотменная структура из 14 строк с совершенно определенным порядком рифм. Величайшим мастером сонета был Петрарка (XIV век), чье имя, кстати, восходит к греческому корню petra, что означает как раз «камень». И папа римский мыслится как наследник, держатель престола св. апостола Петра, о котором сам Христос сказал: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). И главный собор в Риме посвящен Святому Камню = Святому Петру.

Терцины «Божественной комедии» Данте – эта триадная комбинация рифм через стих (oscura – dura – paura…), которою вся текстура поэмы перевязана, – это арки и своды, что связуют строки – колонны стихов внутри этого монументального собора, даже города, с различными кругами-площадями, мостами, стенами, этажами… Подобное архитектурное видение мира наблюдается и в концепции современного итальянского физика Ферми относительно строения вещества. Он представил структуру атома и его ядра – как состоящих из различных уровней (этажей) энергетических состояний частиц.

И интересная деталь: кто из больших русских поэтов смог понять Данте наиболее адекватно? Мандельштам, кто написал книгу «Разговор о Данте» и чья первая книга стихов была озаглавлена «Камень». Вот – сродство душ и стихий…

Гуляя по улицам итальянских городов, поражаешься отсутствию деревьев: лишь только камень и камень – во Флоренции, Венеции, Пизе, Сиене… Деревья, парки находятся вне городов: они не суть граждане, кому добро пожаловать, – в отличие от городов центральной и северной Европы, России, Америки… Принцип Растения тут уступает в ценности Животному. Волчица выкормила Ромула и Рема, братьев-близнецов, основателей Рима. И Данте в первой же книге своей поэмы описывает, как встретил в темном лесу страстей трех символических зверей…

«Божественная комедия» начинается с характерного противоположения: selva oscura (темный лес) и diritta via (прямая дорога). Последняя напоминает via romana = «римский путь», что связывал все части, провинции империи и соделывал мир столь рациональным и управляемым для римлян.

Лес, что так почитается в космосах северных стран (Россия, Германия, Англия…) как волшебная мистерия, полная чудес и, в общем, дружелюбен он к человеку, – здесь, в Италии, ощущается как нечто совершенно чуждое и лишь опасное. Лес есть ересь в космосе камня и сияющей пустоты неба, спускающегося на землю, не имея препятствия в деревьях. И если вы вглядитесь в пейзажи художников Итальянского Возрождения, то удивитесь, как условны и безжизненны там деревья в сравнении с живописанием человеческого тела! Когда припомнишь пейзажи живописцев из северной Европы: Рюисдаль, Тернер, Шишкин и Левитан, – испытываешь стыд за Рафаэля и Леонардо, у кого образы природы – на дальнем плане, как условный фон…

Лазурь, полусфера небосвода объемлет камень Апеннин. Камень и сияние – вот главные элементы, составляющие Итальянский Космос. Что же до стихии воды, то она сослана на периферию Италии, как персона нон грата (подобно тому, как Овидия сослали из Рима к цыганам в Молдавию), к морю, которое не играет значительной роли в итальянской жизни, в занятиях итальянцев и в Итальянском образе мира, – в отличие от Греции и Англии, где море, вода, моряки – в первостепенной ценности. В римских акведуках (aqua + ducere = буквально «проводник воды», ее вождь, «дуче») мистерия стихии воды упрятана в камень, который более роден, понятен здесь… Можно, правда, возразить против такого истолкования: акведук означает, напротив, великое уважение к воде как к чему-то редкому и ценному здесь! Да, прагматически, функционально – это так: для быта и будничной жизни, но не идеологически, как стихия воды существенна в Греции.