Читать книгу - "Екаб Петерс - Валентин Августович Штейнберг"

Петерс и Анцелович вполне могли предполагать, что контрреволюция действует и в армейских частях. Петерс в отчете сообщал: «Я энергично взялся за очистку воинских частей, которые находились в Петрограде».

Было арестовано около 200 человек командного состава (среди них немало «военспецов»), провели чистку состава красноармейцев. Спросили и с комиссаров — часть пришлось сместить, некоторых перевести в другое место. Круто и непреклонно! Но другого не дано!

Жесткой рукой Петерс наводил революционные порядки в воинских частях в самом городе (а их было здесь более 240), и, как он предполагал, выявился «большой непорядок». Поставить там все части под строгий контроль сразу же не удалось: наткнулись на тихое, но упорное противодействие даже среди командиров, вполне дисциплинированных и сознательно-исполнительных. На требование зарегистрироваться у Чрезвычайного комиссара Петрограда был молчаливый отказ. Привыкли жить вне контроля и проверок!

— Какие канальи! — взрывался в очередной раз Петерс. — Я за вас еще возьмусь!

Стало ясно, что только приказными бумагами и своим мандатом цели не добиться, надо искать другие пути «разговора» с такими товарищами, но это будет после главной операции.

Она еще не началась, а положение неожиданно осложнилось. В ночь на 13 июня поднял мятеж против Советской власти форт Красная Горка. Комендант форта, бывший поручик Неклюдов, спровоцировал мятеж гарнизона. Если бы одна Красная Горка! Одновременно выступили против Советов и форты Серая Лошадь и Обручево. Корпус Родзянко перешел в наступление на Петроград.

В этих условиях надо было действовать скоро. Пришлось (парадокс!) подрассекретить намерения. Тысячи рабочих собрались на площади у Дворца Труда, и им сообщили, куда и зачем они направляются. В ответ — выкрики восторга! Свидетельство очевидца: «Когда рабочие успокоились, мы объявили им, что следует искать только оружие и военное снаряжение…Те, кто не хочет или не может по состоянию здоровья участвовать в поисках оружия, пусть выйдут из рядов собравшихся. К ним не будет никаких претензий, но на несколько часов они должны будут задержаться во Дворце Труда для того, чтобы сохранить негласность, внезапность обыска. Никто из рабочих и работниц не отказался выполнить свой революционный долг. Со всех концов площади послышались возгласы: «Ведите!.. Ведите!.. Оружие — фронту!»

С 14 на 15 июня «пятерки» и «тройки» вышли по адресам. Все сразу. Петерс остался на месте, чтобы держать в руках все нити управления. В мыслях одно: как идут дела?

Поступили первые сведения — уже действуют не десять, а двенадцать тысяч! Петерс не вскочил от радости, знает, что количество ничего не значит. Тем не менее райкомовцы молодцы!

К трем-четырем ночи начали поступать данные. Арестованных — немного (так и задумывалось, брали подписи о невыезде), оружия — удивительно много. В румынском посольстве нашли даже пушку, замаскированную дровами. Большой улов ценностей был извлечен из сейфов в иностранных миссиях. Ценности лежали у дипломатов на «сохранении»: значились имена и адреса истинных владельцев, русских буржуев, находившихся в бегах от Советской власти. Петерсу это напомнило толстую палку господина Каламатиано, хранившую расписки и подписи агентов. В палке тогда были только ценные данные об агентах, здесь же — прямые ценности, заприходованные теперь в чекистских актах на сумму 120 миллионов рублей в валюте…

После ночи увеличился приток добровольно сдаваемого оружия. Приемщики оружия (в доме № 16 близ Гороховой) явно не справлялись. Пришлось подписать специальный приказ: Петерс продлил «срок сдачи с гарантией безнаказанности за хранение его до 6 часов 15 июня».

Сообщили в Москву: «Обыски дали много оружия… подняли настроение в рабочих массах».

Назначенные люди продолжали собирать оружие, как того требовал В. И. Ленин. Петерсу пришла мысль «потрясти» и советские, а также военные учреждения — Военный комиссариат, Совнархоз, Комнархоз. «И эти меры дали прекрасные результаты, — скажет он и еще добавит: — Были случаи раскрытия складов, в которых имелось оружие, про которое знал Военный комиссариат, но про их существование забыл, а между тем в них находилось самое нужное для фронта оружие».

В итоговом отчете Петерс сообщил: «После первого обыска последовал более грандиозный второй обыск, для которого было мобилизовано уже около 15 000 рабочих, и опять была дана отсрочка о ненаказуемости за сдачу оружия, и, в конце концов, я получил около 5000 винтовок, массу шашек, сабель, несколько пулеметов, даже одну пушку и массу бомб и взрывчатых веществ и много, много еще другого военного имущества». И не без гордости: «Подготовка велась всего три дня. Результаты были блестящие». (Простим это Петерсу. В те годы похвала не была в ходу. Она выдавалась скромно, малыми долями, как и хлеб. Не удивительно, что иногда чувства прорывались и у самых сдержанных.)

Но похвала была уже потом, а пока начальник внутренней обороны города не обольщался успехами, он усмотрел, что не всем, возможно, удалось в полной мере достичь цели и решить задачу до конца.

15 июня на стенах появилось новое постановление: «1. Все частные телефоны города Петрограда временно отключаются из телефонной сети. Вновь включается телефон только с разрешения в каждом особом случае начальника внутренней обороны Петрограда.

…Вся ответственность за частные переговоры в советских учреждениях падает целиком на лиц, стоящих во главе.

Все лица, уличенные в присоединении абонентов без разрешения начальника внутренней обороны, подлежат расстрелу.

Настоящее постановление вступает в силу с 16 июня».

Запрещено «на все время осадного положения всякое бесцельное катание по Неве и другим водным путям города Петрограда на шлюпках, катерах и лодках». Усилена охрана мостов; скамейки возле мостов убрали; часовые должны охранять, а не сидеть!

Внутренняя контрреволюция не сдавалась, напряглась, попробовала реализовать оставшиеся возможности. По городу поползли слухи: ЧК, коммунисты, Советы устроили варфоломеевскую ночь: в городе повальные грабежи, отнимают продукты, деньги, одежду, обувь (возможно, где-то под видом ЧК действовали и мародеры). Нужно было дать ответ на слухи, на клевету; умно сказать правду и не потерять времени. На афишах и тумбах появился свежий номер «Петроградской правды». Снова толпились люди, читали:

«Товарищ Петерс об обысках.

В связи с происходящими в городе массовыми обысками появились и всевозможные провокационного характера слухи о массовых налетах на частные квартиры под видом обысков и о том, что при производстве обысков бесконтрольно забирается у обывателей различного рода имущество.

Товарищ Петерс в беседе с нашим сотрудником категорически заявил, что все эти слухи являются явной провокацией».

Петерс сказал о найденном оружии, которое было «приготовлено сознательно, чтобы при первом удобном моменте ударить в тыл и начать избиение рабочих». Он заявил, что производящие